Дорога навстречу вечернему солнцу - Ольга Михайловна Левонович

Накануне Праздника Преображения, Яблочного Спаса, отправилась на участок за домом, пока последние лучи солнца не угасли.

Не доходя до яблонь, издалека, почувствовала пряный сладкий яблочный аромат. Нынче год на яблоки богатый. Прошлый год был сливовый, каждый день набирала по чашке слив под деревцем, что растёт под кухонным окном.

Нынче не так. Яблоки-яблоки… Повсюду. Фотографирую, а они стук-стук, срываются с веток, падают на стол и лавочку – звонко, на землю – глухо. Хорошо, что по голове не прилетело.

Больше всех яблокам радуются… осы. Набирала в обед паданки румяные, чтобы завтра в храме освятить. Переворачиваю яблочко – а в трещине, истекающей соком – оса. И вокруг вьются, неторопливо, вяло, словно пьяные. А запах винно-яблочный стоит густой-густой, самой впору захмелеть.

Сегодня в магазине увидела абстрактную картину. Что-то наподобие воздушного шара, из которого снизу шли полосы и клубы разноцветного дыма.

Не сразу поняла, что это банальный букет в вазе, нарисованный почти по-детски. А картина перевёрнута вверх ногами.

Мы с Артемкой сегодня в художке рисовали друг друга. Он – меня, я – его. Он получил свой портрет и начал возмущаться:

– Это почему губы тонкие?

– У тебя они такие и есть, – отвечаю.

– Подбородок сделай пошире, и скулы, вот тут!

– У тебя ж узенький подбородок, – возражаю.

– Нет, не узенький! – кричит, – А дырки почему в носу видно?

– Ты сидел, голову задрав! Как же без дырок?!

– А лоб маленький почему?..

Короче, дома я нарисовал новый портрет, как он хотел: шея толстая, подбородок тяжелый, нос без дырочек, высокий лоб.

О глазах он ничего не сказал, я их прежними оставил.

Так, и прическу, которую Артемка больше всего любит. И получился… Шварценеггер.

В детстве я рассказывала друзьям про нашего котёнка.

Они спрашивали:

– А цвета он какого?

– Простого.

– Как это, простого?

– Ну вот бывает простой карандаш. Такого.

– А, серого!

– Нет, простого, как карандаш.

– Ну простой карандаш – серый.

– Нет!

Так и не смогла я объяснить. Думаю, что был он серебристый. Такого непостижимого цвета. Как простой карандаш. Понимаете, да?

Некоторые люди – как замочки. Ищут, к кому бы прицепиться и повисеть, звякая и жалуясь на жизнь.

За забором слышатся крики и рассыпчатая брань. Посредине деревенской улицы, у непересыхающей лужи, ругаются двое. Она – в брючном костюме, с короткой стрижкой – энергичная деловая местная леди, директор хлебозавода.