Дед снова подлил в блюдце чаю, хмыкнул:
– Дальше? Победили ортодоксы, заставив весь мир жить по их писаниям. Смутное время. Кровавая эпоха Рыб или Кали Юга. Задурив голову конунгам земли русской, обманом ввели чужеродное христианство, навязали чужого бога. Рабская религия помогала правителям править народом. Так удобнее. Новые священники объявили самую злостную охоту на волхвов, что пытались вразумить народ. Были растёрты в порошок многие знания. Слабые, потерявшие голову люди, словно отара за пастухом, поплелись за иудейским богом, принимая чужой крест и низко склоняя головы. Вместо правды – смирение, вместо добра – лицемерие, ударили – терпи. Как раз то, что нужно для рабов. Свободными управлять тяжелее. Но не все склонили головы, четыре века существовало двоеверие, да и христианство одомашнивалось, ославянилось. Стало ближе людям. Но как только совсем стало своим, объявили влиянием нечистого. Были введены новые церковные реформы – Раскол. Что ещё больше загнал людей угол. Но подсказать некому – волхвы пущены в расход, да рассеяны. Староверы подались в леса, а основной массе было уже всё равно. Когда поколения за поколением вдалбливают в голову одно и то же, волей-неволей станешь верить во всё что угодно.
– Деда, мне горько за загубленных родичей, не вразумили правды, поплелись за миражами. Деда, ты последний волхв?
Дед на секунду задумался, лицо осунулось, казалось, постарел на пару лет:
– Нас не больше десятка. Приходится прятаться. Даже сейчас на нас не перестаёт идти охота. Но волхвами не рождаются, ими становятся. Главное чтобы голова была, сердце и что-то шептало в крови, что ты не смирился, что ты живёшь правдой, любишь природу и чувствуешь зов рода. – Дед тяжело вздохнул.
– А я могу быть волхвом?
– В тебе кровь твоих предков, они из славного рода. Можешь, только не каждый способен пройти обряд и получить право на имя.
Скорпион вскочил, глаза полыхали огнём:
– Я смогу деда. Я понесу людям свет.
– Расти, развивайся. Время покажет, а теперь ступай рубить дрова. Брат твой названный едет. – Уже другим голосом сказал дед, загоняя тоску серых глаз глубоко внутрь.
Бремя прошлых лет давило на плечи тяжёлой горой.
Скорпион застыл, как громом поражённый. У него есть брат!
– Деда, а камень?
Дед притворно пожевал губами, словно сомневался:
– Только не долго, лады?
Глаза Скорпиона загорелись:
– Лады.
Дед, не вставая со скамейки, присвистнул, сложив губы гармошкой. Чуть подождал, повторил на иной лад.
