Бенедиктыча слушали очень внимательно, раскрыв рты и пуская слюни, не делая надменное или всепонимающее лицо, как это бывает у конченных людей. И Бенедиктыч брал трубку, и ему с почтением подавали спички и приносили пепельницу, и, обласканный уважением, он продолжал:
- Когда-нибудь, когда люди достигнут мира, смешаются и не будет национальной амбициозности, когда не будет бедных и богатых, голодных и калек и все будут проводить время плодотворно и весело, потому что воцарятся разумность, здоровье и техническое совершенство - тогда-то и вспыхнет на этой планете последний пожар, который расплавит и смешает все живое. Планеты придут в движение, столкнутся и, осветив космос гигантскими взрывами, разлетятся горячие глыбы в разные стороны, породив хаос и рассеивая вдохновленный опыт и новые зерна сознания. Где-то далеко-далеко, но и совсем рядом, зазвучит прекрасный инструмент, как когда-то земная скрипка. Так уже было не раз. Тогда вы совсем не были похожи на людей и жили там, куда не прийти километрами, и я даже толком не скажу, в какой части неба это было... Да и какая разница, если вирусы сознания - это вы, приобретшие такую чудесную, ласкающую глаз форму. И скоро, очень скоро одни из вас, как в Страшном Суде, умрут, так и не родившись, другие будут искать законы рождения новых форм и выбирать по своим силенкам. Так что вам нужно торопиться расти, думать и искать. Хотя, может быть, мой рассказ о пожаре травмирует ваше недозревшее сознание?
- Не тлавмилует, - откусив от яблока, сказал пятилетний Кузя.
- Ну не бойся, дед, рассказывай, - взмолился Любомирчик. - Мне тетька Зинка никогда так не рассказывала.
Да, - вздохнул Кузьма Бенедиктович, сунув в рот мундштук трубки, надо же - тетька Зинка. Мать она тебе, Любомир, мать, а не тетя.
- А ну её, толстую! - махнул рукой Любомирчик и обмакнул блин в тарелку с вареньем. - Она рыжая и папке все зубы повыдергивала, а сама хочет, чтобы я дядьку философа папой называл.
- Но у твоего отца есть зубы! - улыбнулся Бенедиктыч.
- Не-е, - подключился Кузя, - он мне фокус показывал. У него то есть, то нет, я сам видел, он соли насыпал и щеткой их длаил, они у него выкладываются.
- Вынимаются, - поправил Кузьма Бенедиктывич, - это бывает. И ему не Зинаида Ильинична их повыдергивала, а наши врачи. Они их лечили, лечили, а потом выдернули, потому что он в детстве ел много сладкого.
- А философ говорит, - снова макнул блин в варенье Любомир - папенька и сейчас не дурачок сладкого покушать.
