– Любая компания – это тоталитарное государство, – объяснил он, – где твой начальник имеет над тобой абсолютную власть.
Шейла размышляла над его словами несколько секунд, потом вдруг приподнялась на локте и спросила:
– А что же ты не придумал, как украсть у них пять миллионов?
Майк расхохотался.
– Видимо, я слишком честный.
– Ничего подобного, – со смехом возразила она. – Ты только что помог мне растратить несколько сотен долларов.
Майк смущенно кивнул.
– Ты права: на самом деле от воровства человека удерживают не моральные принципы, а страх быть пойманным.
– Выгоды не оправдывают риска, – тихо отозвалась Шейла, вновь закрыв глаза.
– Нет, дело не в этом, – возразил Майк. – Просто удобнее ничего не предпринимать, пока не вынудят обстоятельства.
Но Шейла уже заснула, ее дыхание начало выравниваться. Он едва успел подхватить бокал с шампанским, который она выпустила из пальцев.
Несколько минут Майк смотрел на нее. «Утонченная женщина, – думал он, – красивая, умная. Мужчина, которому она в конечном итоге достанется, если таковой вообще найдется, станет самым счастливым человеком на свете». Майк знал, что их встреча – случайность, в судьбу и счастливые совпадения он давно не верил. Он откинул с Шейлы простыню, чтобы напоследок, прежде чем уйти, еще раз взглянуть на ее грудь. Да, очень, очень изысканная женщина, и было бы заманчиво усмотреть в этой встрече нечто более значимое – заманчиво, но глупо.
Майк не чувствовал за собой вины. В конце концов это был выбор Шейлы. С ней несправедливо обошлись в компании, зарубили ее карьеру, и она использовала его, чтобы облегчить боль уязвленного самолюбия. А он сегодня вечером раскололся. Она теперь знает, что он неудачник, что он не обладает ее напористостью и вряд ли когда-нибудь станет вице-президентом, за которого она рано или поздно выйдет замуж. Проснувшись, она вспомнит свой вопрос, который задала ему, когда они поднялись в ее номер, и поймет, что на самом деле имела в виду: почему бы не с ним? Он просто попался ей на пути, и, как Шейла сама объяснила ему, она пригласила его в свою постель только лишь потому, что жизнь – не репетиция.
