– Давай ко мне, – сказал Виктор. – Возьмем две смежные комнаты.
– Разве тебе разрешают жить не в казарме?
– Неофициально. Я обязан являться к побудке в шесть утра, но немножко свободного времени бывает у меня каждый день. У меня есть койка в казарме, я обязан держать ее в чистоте, оставаться на вечернюю уборку по пятницам и так далее.
– Это неплохо, а?
– Да, но они все время угрожают, – сказал Виктор. – Запретить тебе снимать комнату в отеле, если это тебе по средствам, они не могут, так как все члены живут вне казармы. Но они всегда знают, кто ночует в казарме, а кто нет, и если твоя койка пустует и ты нечлен, они считают нужным тебе напомнить, что идет война. Помните о ваших братьях на Тихом океане, которые ежеминутно рискуют своей головой! Помните об этом!
– Так что же ты думаешь делать?
– Не знаю пока. Не люблю, когда мне угрожают, и все.
Мы взяли такси, и Виктор велел шоферу отвезти нас в «Большую Северную» на 57-й улице.
– Там не так хорошо, как нам было в Чикаго, – сказал он мне, – но я не мог поселиться в лучшей гостинице, потому что им бы это не понравилось.
– Почему?
– Боятся, как бы люди не узнали, что кто-то из нашей воинской части не жертвует своей жизнью ежеминутно. Они ужас как чувствительны на этот счет. Мы с тобой состоим в роте «Д». Это значит, мы числимся в списке строевого состава, и, значит, нас могут в любую минуту погрузить на корабль. А члены состоят в роте «А».
– А это что значит?
– Что их дядюшки – члены правлений и что они не числятся в строевом списке, зато умеют лихо козырять и языком сокрушают противника.
– Если ты вздумаешь дезертировать, куда же ты отправишься?
– Я не собираюсь дезертировать, – сказал Виктор.
– Мы можем перевестись в какой-нибудь другой род войск.
– И не мечтай. На этот счет они тоже весьма чувствительны, и если ты подашь рапорт по форме, ты оскорбишь их в лучших чувствах. Они так расстроятся, что начнут волноваться зя исход военных действий и сочтут своим долгом как можно скорее отправить тебя на фронт.
Мы вышли из такси и прошли в «Большую Северную». Виктор там всех знал. Когда он сказал, что нам нужны смежные комнаты, все засуетились. В какие-нибудь десять минут вещи Виктора перенесли на новое место, и мы вселились в две отличные комнаты.
Не очень-то мне понравилось то, что Виктор рассказал о нашей части, но я слишком устал, чтобы думать об этом. Я растянулся на своей кровати, а Виктор на своей. Когда я прочел оба письма от Лу Марриаччи и захотел поделиться с Виктором хорошими новостями, он уже крепко спал.
