— Мне все равно, tante Алис…
— Хорошо, тогда я сама тебе выберу ту, что у окна… Ольгуца будет поближе к моим ушам! — улыбнулась госпожа Деляну.
Дверь ее спальни и дверь в комнату девочек располагались напротив и были разделены большим и тихим коридором.
— А теперь давай распакуем вещи… Где же ключ?
— Вот, пожалуйста, tante Алис! — протянула ей Моника кончик серебряной цепочки, висевшей у нее на шее и скрытой под корсажем платья.
— Но что это, Моника?.. Какой красивый крестик!
Рядом с никелированным ключиком висел медный крестик, на котором сияло распятие.
— Вам нравится, tante Алис?
— Очень… Это у тебя от мамы?
— Не знаю… мне дала его бабушка… Tante Алис…
— Что, Моника?
— Пожалуйста, возьмите его! — попросила девочка, вспыхнув от смущения, и сняла цепочку… — Я хочу его подарить вам, tante Алис! — настаивала она, высоко подняв брови, готовая расплакаться.
И вложила цепочку с крестиком в руку госпожи Деляну.
— …Спасибо, Моника, — успокаивала ее госпожа Деляну, гладя ей волосы. — Но такие вещи не дарят, девочка моя! Это память о твоих родителях… Я для тебя это сохраню.
— Вам я могу подарить, — спокойно и серьезно сказала Моника, глядя в землю.
— Ты так любишь tante Алис?
— Да.
— И tante Алис тебя тоже очень любит… как Ольгуцу с Дэнуцем.
— Я знаю, — прошептала Моника.
— А где же Ольгуца? Пойди-ка посмотри!
Госпожа Деляну моргала ресницами… и долго безуспешно пыталась попасть в замок чемодана никелированным ключиком.
— Я не нашла ее, tante Алис! — вернулась встревоженная Моника.
— Ничего, она сама придет… Она, видно, у деда Георге! Смотри, Моника, я поставила тебе на столик портрет бабушки… Если хочешь повесить его на стену, я дам тебе другую рамку.
— Нет-нет, так хорошо, tante Алис.
— Твои вещи я положила в шифоньер… Смотри: верхние полки — твои…
— Tante Алис, — взволнованно спросила Моника, — а вы не видели куклу в чемодане?
— Видела! — улыбнулась госпожа Деляну. — Я уложила ее спать…
И она извлекла из полумрака шифоньера кроватку, в которой спали две куклы в шляпах.
— Это мне, tante Алис? — не поверила своим глазам Моника.
— Ну, конечно, Моника… А вот и шифоньер с платьями для твоих кукол.
— А Ольгуца? — застыла девочка с протянутыми руками.
— И у нее то же самое!
Ручка двери щелкнула, как ружейный курок, дверь с шумом распахнулась и оглушительно захлопнулась.
— Что такое? Что?
Ольгуца с размаху бросилась на кровать и принялась раскачиваться на скрипящих пружинах, которые целый год никто не тревожил.
