— Вопросов слишком много задавал, — напомнил Кулак, махнув кулаком.
— Да, вопросов много, — согласился Колченог. — Он и тогда сначала крикнул: «А почему?» А потом завизжал и отбросил полголовы Молчуна. Вот он теперь и молчит. Наверное, говорильная часть у него в той половине осталась…
— Шлем, — вдруг произнес я незнакомое слово, неизвестно откуда выскочившее.
Я даже сам испугался этого сочетания звуков, а мои спутники и вовсе отшатнулись.
— Ты что это такое сказал? — осторожно спросила Нава.
— Не знаю, — признался я. — Но мне показалось, что так называется то, что выбросил Обида-Мученик. Это не полголовы, а такая штука, чтобы голову от ударов защищать, — уже осмелев, извлекал я откуда-то объяснения. — Если б не она, тебе не пришлось бы меня выхаживать… Это как если бы котелок на голову надеть, — попытался объяснить я. — Ведь если палкой по голове ударить, когда на ней котелок или чашка, тогда не так больно будет, правда же?! И не так вредно для жизни… А?
— А дело говорит Молчун, — вдруг согласился Хвост. — Я когда у чудаков в деревне оказался, они все на головы глиняные горшки понадевали и на меня с палками пошли. Ну, я и ринулся обратно в лес. Не люблю я, когда чудаки меня палками… а сами с горшками на головах.
— А можно из коры сплести, из тонкой, а сверху толстую приклеить, — предложила Нава. — Тогда, если с ворами драться вам придется, они вас не побьют. Может, удастся и Колченогову дочку освободить? Жену твою, Кулак… Если б у тебя на голове такая штука была, они бы у тебя не смогли жену украсть. Они тебя бумс по кумполу, а ты их хрясть по лбу, вместо того чтобы на траве валяться как бревно… Эх, зря Обида-Мученик котелок Молчуна в болото выбросил, он тогда меня от любых воров защитить бы сумел.
— Я тебя и так никому не отдам, — пообещал я, вдруг почувствовав уверенность в том, что говорю.
— Я знаю, Молчун, — улыбнулась Нава. — Только и Кулак не собирался жену отдавать, но, когда мужик без памяти лежит, защитник из него никакой. Надо вам, мужики, котелки на голову делать.
Вдруг меня пошатнуло, в глазах потемнело — не до черноты, а словно сумерки наступили, и мне показалось, что я смотрю сверху на лес сквозь круглую прозрачную дырку. Потом из видения обратно швырнуло, да так сильно, что я даже схватился за ствол, о который когда-то ударился головой. Постепенно картина леса всплыла перед взором.
— Ты чё, Молчун? — тревожно спросила Нава.
— Да так, в глазах потемнело, — ответил я, опасаясь говорить полную правду, которой и сам еще не понял до конца.
