– Что, милый, замечтался? – бросает Эмильена с широкой нежной улыбкой, которой она одаривает меня на людях или будучи в отличном расположении духа. Она поворачивается к гостю с очаровательной улыбкой и неизвестно зачем представляет меня. – Эдуардо, это – мой муж.
Глаза Эдуардо вспыхивают. Что такого смешного она порассказала ему обо мне? Быть может, то, что я склонен к легким приступам паранойи, или это улыбка обласканного любовника, снисходительно разглядывающего рогатого мужа.
– Для Электры, как всегда, сухой гленфидиш, для Эдуардо – портвейн, а для меня – пока не знаю. Бегу принять душ и переодеться, – бросает она, исчезая.
Подавая напитки, я краем глаза разглядываю Эдуардо, который окидывает гостиную взглядом владельца. Неужели он замышляет кражу еще одного предмета мебели…
Его толстые ручонки с любовью ощупывают шедевр. Они с Электрой забыли обо мне и обмениваются техническими деталями.
– Вы разве не должны быть в галерее, Мартина? – спрашиваю я.
Электра ненавидит, когда я называю ее Мартиной. Но не может не ответить. Нас в комнате трое, и вопрос адресован не Эдуардо.
– Мы ждем клиента-голландца, – невозмутимо отвечает она. – С минуты на минуту. А потом сразу отправимся на вернисаж.
Клиент. Квартира – моя квартира – превращается в филиал галереи. Вот как Эмильена разрешила проблему слишком низкого потолка.
Раздается звонок в дверь. Мы не успели и двинуться с места, как возникает Эмильена в неизвестном мне черном платьице, коротеньком и с огромным декольте. Она держит в руке туфли на высоком каблуке, которые судорожно натягивает на ноги перед тем, как открыть. Я стою слишком далеко и слышу лишь шепот. Чувствую, как напрягаются Электра и Эдуардо. Клиент. Час истины. В то мгновение, когда голландец возникает в проеме двери позади Эмильены, гостиная действительно становится крохотной. Розовокожий гигант с бледно-рыжими волосами и бровями. Похоже, даже ОТЕЦ сморщился в присутствии потенциального покупателя.
Нас представляют. Ван Шпруц или Ван Шпрум, что-то в этом духе. Эдуардо в присутствии великана совсем незаметен. В некотором смысле я доволен.
Голландец хватает ладошку Эдуардо, с чувством трясет, царственным жестом похлопывает по произведению, затем по сухой заднице Электры, лицо которой искажает гримаса ужаса, потом поворачивается к Эмильене и галантно целует ей руку. Судя по приготовлениям, он сейчас извлечет чековую книжку. Молчание. Какое-то смущение, которого я не могу объяснить.
