- Осип Эмильевич ко всем относился почтительно, но к Ляху обращался «Володя, вы…», а к Ковалеву «Иван Никитич, ты…» Мы Мандельштама звали по имени-отчеству, на «вы». (Лях и Ковалев солагерники Мандельштама. - А.Л.) За глаза называли попроще: «Эмильевич». Кто-то из новичков спросил его, как правильно - Осип или Иосиф. Он говорил так - врастяжку: «Называйте меня Осип Эмильевич». И через паузу добавил: «А дома меня звали О-ся».
Даже в этих запредельных условиях Мандельштам помнил о том, что в каждом приветствии заключена формула отношений.
В одном случае непременно нужно «ты», но по отчеству, а в другом - «вы», но по имени.
На самой вершине этой иерархии значений находятся домашние имена.
Его - Ося.
Его жены - Нежняночка, Някушка, Пташенька.
Его подруги - Лютик, Дичок, Медвежонок, Миньона.
Воспоминание о будущем
Как это говорилось о людях декабрьского восстания? Якобы на всю жизнь они заключили себя в дне 14 декабря.
Так же и Надежде Яковлевне было никак не перешагнуть черту последнего года с Мандельштамом.
Тяжко жить, не имея способности к прощению. Минуло столько лет, а вдова поэта в одиночку и фактически без противника - продолжала свою войну.
Что такое совместная жизнь, как не постоянная забота о близком? В этом смысле для нее ничего не менялось. Она и сейчас жила мыслями о нем.
В этом мало кому признаешься, но Анне Андреевне Ахматовой она говорила так:
Не успокоюсь, пока не узнаю, что он мертв.
В переводе на язык, понятный двум вдовам, это означало:
- Пока я не успокоилась, он жив.
Так что из всех текстов покойного мужа наиболее актуальной для Надежды Яковлевны была фраза:
«Судопроизводство еще не кончилось и, смею вас заверить, никогда не кончится».
Некоторые вдовы настаивают на том, чтобы все оставалось, как при покойном супруге. Чашка должна находиться тут, а ложка - здесь. Нарушить порядок все равно что перевести стрелки на часах, показывающих минуту утраты.
Ну какие для Мандельштамов чашки и ложки! В их жизни вещам принадлежала ничтожная роль. Совсем иное дело - представления и принципы. Вот за них следовало постоять.
В этом и заключалось ее отличие от окружающих. Все вокруг шарахаются в разные стороны, ведут себя применительно к обстоятельствам, а она считает только так.
Конечно, по-другому и быть не могло. Ведь все нынешние темы прежде они обсуждали с мужем. именно тогда у них сложилось окончательное мнение.
И об Эмме Герштейн они говорили примерно в таких выражениях.
И о Харджиеве.
