Сашенин вышел, оставив их наедине. Они закурили.
— Ты знаешь, о чем говорит «Устав», который ты возил в Австрию? — спросил Баграмов солдата, с трудом подбирая немецкие слова.
— Сашен перевел мне. Знаю. Если бы не знал, то не возил бы.
— В роте охраны лагеря тоже можно создать антифашистскую группу? — спросил Емельян.
— Опасно, — ответил Оскар.
— Ты готов быть нашим разведчиком? Лично ты? Готов на опасное?
— Ставь вопросы. Я знаю, что такое разведчик.
Баграмов перечислил не то что вопросы по пунктам, но очертил круг тех сведений, которые были нужны и важны.
— Все понятно, — сказал Оскар. — Спасибо. Вы хорошие люди и настоящие коммунисты, если вы еще верите нам, немцам, хотя бы даже австрийцам, — он протянул руку. — Тебе Сашен сообщит, когда будет готово. Ясно, — сказал солдат.
Баграмов пожал его руку и вышел.
Дня два спустя, рано утром, Сашенин зашел к Емельяну.
— Оскар ждет, — сказал он. — Повсюду стоят посты. Безопасно.
Вайс ждал. Гриша снова оставил их наедине.
— Узнал все, что ты приказал, — сказал Вайс. — Вот смотри.
Он достал из двойного дна алюминиевого «пленного» портсигара с гравированной Спасской башней Кремля тонкий пергамент. Это был план центрального ТБЦ и его ближайших окрестностей. Они склонились над столиком так, что головы их почти что касались одна другой.
— Вот эти кружочки — скрытые пулеметные гнезда. В них расчеты находятся только ночью. Их четыре, — показывал Вайс по плану. — Вот здесь помещаются сторожевые собаки. Тут, в караульном помещении, в дальней части второго барака, стоят восемь резервных станковых пулеметов. Здесь также много гранат и довольно патронов. Рота охраны живет вот в этих пяти бараках, — Вайс водил пальцем, и палец его слегка дрожал.— Здесь, где двойной крестик, хранятся винтовки. Эта зеленая линия — телефон. Здесь — коммутатор. Если обрезать провод здесь, то теряется связь с Райзе и Дрезденом, но в Берлин прямой провод идет не оттуда, а вот отсюда, с завода.
«Ведь есть же, ведь вот же он, человек, не мираж! — думал Баграмов. — Смело идет с нами, он решился и не страшится. Ему ведь за это казнь! Так где же другие такие люди? Почему они не объединяются?.. Нашли же мы, русские, общий язык с этим немцем, хотя он не знает нашего языка, мы не знаем его языка... Как же они не поймут друг друга?!»
— Из завода можно еще звонить по прямому проводу на аэродром, — продолжал Вайс. Он снял с головы пилотку. Со лба его, покрытого потом, упала капля на план. Вайс вытер лоб обшлагом кителя, покосился на Емельяна и, словно оправдываясь, сказал: — Жарко натоплено... — Он опять повел пальцем по плану. — На заводе есть рота охраны, вот здесь, в четырех бараках. Оружие у них — автоматы и пять или шесть пулеметов, точно не знаю... А вот тут эсэсовский взвод охраны завода, вот две буквы — «СС», — показывал Вайс. — Вот здесь центральная трансформаторная станция. Здесь выключается свет разом во всем районе. Теперь гаражи,— продолжал Вайс, опять вытирая пот обшлагом.— Здесь пять машин грузовых и две легковые. Здесь два бронеавтомобиля, десять мотоциклетов. Цистерна бензина в земле... тут часовой. Вот дорога на Райзе, а эта — на аэродром. Тут паромная переправа. Здесь часовой... Больше не знаю... — закончил солдат, подавая свою бумажку.
