Убить бы ее, — покосился.
— Коста, — позвал врача. Тот протиснулся через охранников, расстроено поглядывая на мужчин и друга.
— Кошмар, какой-то, — заметил Ричарду, поправляя очки на переносице.
— Работай, — бросил тот, не обратив внимание на ремарку. — Она к вечеру должна быть в норме. У нее встреча с Паулом, и она будет! А ты! — качнулся к клону. — Если еще раз таким образом попытаешься избежать встречи со своим боссом, пожалеешь. Больше повторять не буду, и на поблажки не надейся.
— Я сказала тебе правду!
— Так и подумал, — кивнул, оставляя комнату.
Коста вздохнув, затоптался на месте, косясь на Кирилла:
— Шить надо. Раны.
— Отвести к тебе?
— Желательно.
— Никуда я не пойду! — зашипела женщина.
— Побежишь, — пообещал Микс, беря женщину за руку, и получил звонкую пощечину:
— Не смей хамить королеве, быдло! Ты сейчас же уволишь его! — заявила Кириллу. Микс скрипнул зубами и, судя по взгляду готов был сам уволиться, но после того, как вернет пощечину женщине.
Уйди, от греха, — махнул ему рукой Шерби. Коста засопел и сжался, оглядывая комнату: видно, как всегда, мечтал найти место, где можно стать незаметным, и переждать ссору. Но его нескладная высокая фигура была бы видна из любой части помещения, и он это понял, уставился на Кирилла, ища спасение.
— Пойдем, — кивнул тот, подхватив клон за плечо.
— Сказала, не пойду, — уперлась та.
— У тебя встреча с Зор…
— Сам на нее пойдешь!
— Хорошо, сейчас позову Ричарда…
— Иду, — буркнула, надувшись, и сверкнув глазами, процедила. — Но ты еще мне ответишь за все.
И пошагала под конвоем в медицинское крыло дворца. Ее нагота и раны, смущали кого угодно, только не Анжину. Бойцы отворачивались. Кирилл играл желваками на лице и старался смотреть лишь перед собой, а Коста тащился позади всех и вздыхал: во что превратилась жизнь? Что творится? Кошмар! Ужас какой-то!
Помня прошлый опыт, когда Кирилл по халатности оставил клон без присмотра в мед кабинете, и та потом чуть не отравила охрану и служанок, своровав у Косты лекарство, на этот раз капитан ни на шаг не отходил от женщины. Он прошел даже в операционную, чтобы следить за ней, пока Вагрет зашивает раны. Как только игла вошла в мышцу на ребре, Анжина мастерски расплакалась, глядя прямо в глаза Шерби. Они потемнели и потеряли присущую клону насмешку, надменность, ненависть — в них было непонимание и печаль. А еще — покорность.
Сердце капитана сжалось, взгляд ушел в сторону, чтоб только не видеть эти глаза, лицо Анжины и иглу, что протыкает ее кожу, доставляет боль ее телу.
