— Да вы что? Вам нельзя вставать! Пойдемте! Сейчас же в постель! — горячий шепот над ухом.
— Где я?
— В больнице.
— Почему?
— Вам стало плохо на улице.
— Когда?
— Неважно. Идемте сейчас же в палату.
Ее вели куда-то, мягко, но настойчиво, уложили, но Лена все не могла понять — сон это или явь. Какая больница если кругом только стены и они говорят?
Глава 53
В ноябре Николаю удалось, наконец, перетащить Александра к себе. Как раз под указ об усилении борьбы с преступностью перевод пришелся. Кадры интенсивно пополнялись и, боевой офицер с отличным послужным списком очень кстати пришелся.
Ноябрь вообще напряженным выдался. Банды объявились, грабежи увеличились, а тут еще демонстрация, выборы в Президиум Верховного Совета СССР на носу. Из докладов агитаторов видно, что настроение у всех паршивое, голосовать никто не хочет, требуют сначала бытовые проблемы решить. И большинство недовольных — бывшие фронтовики.
Майор Степцов целую папку таких «недовольств» предоставил, а статья одна — антисоветская деятельность.
Санин читал и багровел:
"Прежде чем выборы проводить, нужно дома порядок навести!" — со слов Короленко Любовь Михайловны, домохозяйки, жены офицера — фронтовики.
"Я таким дураком больше не буду, и ни за кого голосовать не пойду! Я против колхозов, пусть лучше кустари будут, а то работай, работай, а есть нечего!" — фронтовик, сержант запаса, рабочий завода N853
"Где она, забота о человеке, о которой у нас так много пишут и говорят? На деле другое получается. Человек гибнет, а ему руку помощи не протянут, а еще государство подопнуть норовит. У меня пятеро детей, связи с переводом завода на выпуск промышленных товаров, зарплаты совсем нет. На другую работу перейти не дают, с завода не отпускают. За что я голосовать буду? За смерть своих детишек, которых через меня на голодную смерть обрекают?" — фронтовик.
"Проголосую без пяти двенадцать, и то, если машину за мной пришлете" — жена генерала Борзова. Место жительства…
— В десяти шагах от избирательного участка? — уставился на Степцова.
— Вы о Борзовой? Да, Николай Иванович, именно в десяти. Наглая гражданка. Да не в ней только дело. Настрадался народ, бузит, сознательность теряет. Насмотрелись фронтовики в Германиях всяких империалистических благ, вот и гнут непонятное.
— Мы не в Германии, — отрезал Санин: видел он этих бюргеров — кустарей, суки конченные. — Не будет в нашей стране этих тварей, что людей в рабов превращают!
— То — то и оно. Одно понять не могу, то ли гниды затесались, то ли свернуло голову мужикам.
