Он посмотрел в небо, глубокое и чистое и подумал, что все же не зря жил, потому что вот уже шестьдесят лет, это небо не режут фашистские асы, не стоит чад и дым над страной. Он, как и все его поколение сделали ради этого все что могли и не могли, но только отчего-то особенно грустно было осознавать, что многие забыли, чего стоило целому поколению вернуть это небо.
— Все нормально, дядя Саша, — заверил, вставая рядом Антон. Рука легла на плечо ветерана, но, не придавливая, поддерживая.
— Думаешь, нормально? — проскрипел Александр.
— Нормально дед, — баском заверил Василий, встав рядом. К могилам подошли Кира Белозерцева с сыном Николаем и, положив цветы у плиты, встали рядом с друзьями. Из подъехавшей маршрутки вышел внук Дроздова Костя и сын Антона Николай.
— Ну, вот, все в сборе, — тихо заметил Санин.
Мужчины положили цветы и встали рядом с товарищами:
— Прости, чуть задержался, — извинился у деда внук.
— Ничего, — прошептал тот, вглядываясь в фото на плите: Лена и Николай в обнимку, сорок третий год. — Лишь бы вы после моей смерти не задерживались и не забывали.
— Не забудем, — твердо заверил Вася. — Война давно закончилась, но память о героях жива.
— Думаешь, закончилась? — вздохнул старик и качнул головой. — Нет, парень. Это тогда мы думали — закончилась, а теперь ясно — продолжается. Только на войне теперь вы.
— Нет войны, дядя Саша, — напомнила ему Кира, но старик лишь глянул на нее и посмотрел на мужчин: поняли ли они о чем речь? И по лицам прочел — понимают.
— Если б мы знали тогда, что знаете вы. Если б понимали, что поняли позже, поняли лишь те, кто выжил не на фронте — в мирное время.
— Вы о чистках после войны, дядя Саша? — спросила Кира.
— Нет. Хотя и это было. И это пережили.
Мужчина развернулся и, грузно опираясь на палочку, поковылял к машине. Вася и Николай придерживали его — стар ведь совсем стал, но все равно, как в караул, как снова на фронт звал долг — каждый год в день смерти друзей и в день Победы дед Саша приезжал на их могилу.
У маршрутки он остановился и уставился на Киру:
— В тридцать втором в США была рецессия. В тридцать третьем пришел к власти Гитлер, неожиданно получив спонсорскую поддержку.
В сороковом в США началась очередная рецессия. В сорок первом началась Вторая мировая война. Политика стравливания, Кира, успешно применяется в мире и сейчас, а цель ее одна: регуляция финансов и населения. И никто не считает потери в людском ресурсе. Ведь главное удержать власть государства и стабилизировать экономику, получить деньги, хрустящие бумажки облитые кровью. Цена прошлой «регуляции» тридцать миллионов жизней. Тридцать миллионов, Кирочка! А ты говоришь, война закончилась.
