МАКС
Как он держался?
ФИЛИП
Подло. Но вначале выкладывал не сразу, понемногу.
МАКС
А потом?
ФИЛИП
О, потом как начал сыпать, так стенографистка за ним бы не поспела. Я, знаешь, многое могу переварить…
МАКС
(не обращая внимания на его последние слова). В газетах есть про аресты. Зачем они печатают такие вещи?
ФИЛИП
Не знаю, дорогой. Зачем, в самом деле?
МАКС
Это поднимает дух — и это хорошо. Но еще лучше было бы всех переловить. А что, принесли этого… гм… этого…
ФИЛИП
Да. Ты говоришь о трупе? Его притащили оттуда, где мы его оставили.
МАКС
Я очень рад, что мне не нужно было оставаться.
ФИЛИП
А я остался. Потом я ушел совсем, но меня вызвали опять. Я пришел оттуда с час назад и больше не пойду. Мой рабочий день окончен. Завтра начнем что-нибудь новое.
МАКС
Мы хорошо поработали.
ФИЛИП
Сделали все, что могли. Все было очень эффектно и очень ловко, только сеть оказалась дырявая и много рыбы ушло. Впрочем, можно закинуть еще раз. Но меня тебе придется перебросить в другое место. Здесь я уже не гожусь. Слишком много народу знает про мою работу. Это не потому, что я болтаю. Просто так вышло.
МАКС
Работы везде много. Но ты еще не кончил здесь.
ФИЛИП
Знаю. Только ты все-таки не держи меня здесь очень долго. Я что-то развинтился.
МАКС
А как будет с женщиной из соседнего номера?
ФИЛИП
О, с ней я порву.
МАКС
Я этого не требую.
ФИЛИП
Нет. Но рано или поздно потребуешь. Не стоит деликатничать, Макс. Впереди пятьдесят лет необъявленных войн,[32] и я подписал договор на весь срок. Не помню, когда именно, но я подписал.
МАКС
Не ты один. Дело тут не в договорах. И незачем говорить с такой горечью.
ФИЛИП
Я говорю без всякой горечи. Просто я не хочу дурачить самого себя. И не хочу, чтобы что-нибудь занимало во мне то место, которое ничто не должно занимать. А это уже подобралось довольно близко. Но ничего, я знаю, как вылечиться.
МАКС
Как?
ФИЛИП
А вот увидишь как.
МАКС
Не забывай, Филип, я человек добрый.
ФИЛИП
Согласен. Я тоже. Ты бы на меня посмотрел иногда на работе.
Во время их разговора дверь номера 109 отворяется, и входит Дороти Бриджес. Она зажигает свет, снимает пальто и надевает свою пелерину из чернобурых лисиц. Стоя перед зеркалом, она медленно поворачивается во все стороны. Она очень красива в этот вечер. Она подходит к патефону и ставит мазурку Шопена, потом берет книгу и садится в кресло, поближе к настольной лампе.
Вон она пришла. Вернулась, так сказать, домой. Итак?
МАКС
Филип, друг мой, в этом нет надобности. Честное слово, я не вижу, чтобы она чем-нибудь мешала твоей работе.
