— Что значит «не беспокоит»? — Лейтенант Спинелли пожал плечами. — Никакому копу не нравится, когда смертельное оружие болтается неизвестно где. Но взгляните на сцену! Оружия там более чем достаточно для хорошей потасовки в старинном стиле.
Словно побуждаемые вдохновением, актеры играли в столь оживленном темпе, что события, которые «на два часа составят существо разыгрываемой пред вами были», могли занять меньше времени, чем обычные два с половиной или три часа. Ромео — высокий молодой человек в шафранового цвета камзоле с черной отделкой и, как другие персонажи-аристократы, в коротком плаще — долго распространялся о своей любви к прекрасной Розалине, которая так и не появилась и которую ему было суждено быстро позабыть.
— Да, я знаю об арбалете, — продолжил лейтенант Спинелли. — Но меня это не беспокоит по двум причинам. Хотите их услышать?
— Даже очень.
— Тогда давайте не будем мешать Росцию[85] и компании, — он указал на сцену, — нашей болтовней. Пройдемте туда.
Точно пара заговорщиков, они вышли на цыпочках в маленький коридор, освещенный лампой с розовым абажуром. Лейтенант Спинелли проверил, закрыты ли обе двери, и встал спиной к свету, позвякивая монетами в кармане.
— Этот Феррара — хороший актер, — заметил он. — Да и все они смотрятся недурно. Наш ирландец не потерпел в труппе маменькиных сынков. Я должен кое-что вам сказать, мистер Нокс, но не возражаете, если сначала я задам вам пару вопросов?
— Нисколько. Начинайте.
Лейтенант Спинелли, несомненно, был крутым парнем, но считал этот факт само собой разумеющимся и потому редко его демонстрировал. Он мог позволить себе казаться дружелюбным, что в значительной степени соответствовало действительности.
— Та молодая леди в голубом платье, которая сидит рядом с мисс… как бишь ее?., мисс Харкнесс, случайно, не ваша жена?
— Полагаю, что да.
— Полагаете?
— Она моя жена, но мы расстались много лет назад, хотя так и не развелись.
— Вы католик?
— Нет, я пресвитерианин. Джуди воспитывалась в традициях англиканской церкви. А какое это имеет значение?
— Никакого — простое любопытство! Теперь что касается этого арбалета… — Лейтенант немного помедлил. — Прежде всего, судья Каннингем на днях говорил мне…
— С вашего позволения, лейтенант, — вмешался судья Каннингем, открывая дверь в бельэтаж, — я хотел бы сам все объяснить.
Продолжая держать шляпу в руке, судья закрыл за собой дверь. Несмотря на безукоризненную внешность, он казался слегка возбужденным.
