С борта судна снабжения доставили десять ящиков фруктов, и полярники ходили с бородами, перемазанными соком. Узнав, что на станции нет иной капусты, кроме квашеной, Шимашевич распорядился прислать на берег полтонны кочанов из корабельного холодильника. Счастливый Непрухин стриг зубами капустный лист со свирепой сноровкой собаки, ловящей блоху.
Снег вокруг Новорусской был перевернут и перемешан с грунтом, как на клондайкских приисках. Все, что когда-либо оставалось валяться без дела и заметалось пургами, извлекалось на поверхность, и лишь немногое из «полезных ископаемых» не находило применения. Удалось поставить не четыре, как предполагалось вначале, а целых шесть домиков. Пусть два из них превосходили безобразием модернистские скульптурные композиции – все-таки это было жилье получше палаток. Чтобы не перегружать работой врача (хватит с него одного Типунова!), скользкие ледяные дорожки присыпали гранитной крошкой и мелким гравием, протянули вдоль них леера. Через траншеи для стока воды перебросили мостики. Палатки тех, кому жребий не отвел пока модернистской хибары, поставили кучно и сооружали подле них ветрозащитную стенку из набитых камнями бочек из-под солярки.
Нематодо развлекался.
Не чуждый литературного творчества, он, отработав смену на благоустройстве станции, правил ошибки в статье, которую намеревался послать в редакцию «Химии и жизни» и которую надеялся увидеть в апрельском номере журнала, не подозревая о том, что славный розыгрышами апрельский номер готовится к печати в январе. В статье он убедительно доказывал, что сухопутные раннепалеозойские организмы обрели способность к передвижению значительно раньше морских. Зачем учиться ползать или плавать тому, кому вода сама приносит в рот питательную мелочь – только успевай глотать? Живущие на литорали – о, это иное дело!
По версии Нематодо, питались они богатыми йодом водорослями, выброшенными на берег, а также умели с помощью бактерий-симбионтов связывать атмосферный азот, поэтому их экскременты состояли преимущественно из йодистого азота – вещества нестойкого, в сухом виде на редкость взрывоопасного, детонирующего от малейшего чиха, а то и вовсе без причины. Несчастные организмы должны были, следовательно, выработать в себе способность отползать как можно дальше от оставленных ими экскрементов до того, как последние подсохнут на солнышке. Оседлых особей, не обладающих такой способностью, попросту разрывало на части, малоподвижным отрывало филей. Особенно активно развивались роющие формы, ибо и ныне хорошо известно, что артобстрел лучше пересидеть в окопе. Совершенно ясно, почему мы знаем об этих организмах лишь по единичным отпечаткам норок и следовых дорожек: валяющиеся где попало останки самих организмов не могли попасть в геологическую летопись, поскольку также уничтожались взрывами! Помимо того, беспрестанная взрывная эрозия береговой полосы способствовала образованию великолепных пляжей, остатки которых известны и сегодня под названием Лазурного берега, Копакабаны, Золотых Песков и прочих райских местечек… Расставляя запятые, Нематодо фыркал и хохотал.
