Оливия ответила ему улыбкой. Не так уж много для понимания, но все-таки начало положено.
Поздно вечером, когда все уже спали, Оливия взяла лампу и пошла на чердак. Она открыла сундук из кедрового дерева со своими старыми нарядами, кружевным бельем и изящными туфельками с тех довоенных времен, когда ей и не снилось, что придется убирать за свиньями и чистить курятники. Вытащив синее шелковое платье, о котором вспомнила Бекки, Оливия тщательно осмотрела его. Вырез у горла был достаточно скромный для молоденькой девушки. Да, платье вполне подойдет, если немного укоротить подол. Правда, от него пахло затхлостью и кедром, но запах исчезнет, если окунуть его в картофельную воду.
Оливия отложила синее платье в сторону. Под ним лежало красное, вечернее. Она развернула его и подошла к покрытому пылью зеркалу-псише,[7] стоявшему в углу. Приложила платье к себе и невольно улыбнулась. Как это ей удавалось проходить в дверные проемы в таком пышном наряде? Впрочем, она надевала его всего один раз – на бал в Тайлер-Хилле. Отец тогда пил весь день, а вечером был особенно несносный. Вечер закончил тем, что он швырнул стакан с виски в лицо Джейкобу Тайлеру, после чего его попросили покинуть дом. И больше их с отцом никогда не приглашали.
Оливия смотрела на свое отражение в мутном стекле и вспоминала свою юность. Вспоминала обо всем, чего лишилась из-за пьянства отца и его ужасного характера. После происшествия в Тайлер-Хилле ее уже не приглашали на балы. И ни один молодой человек из четырех приходов не получал разрешения ухаживать за ней. Да и претендентов было не так уж много.
Она понимала: отец боялся одиночества, он страшился того, что она выйдет замуж и покинет его. Братья Стюарт и Чарлз пытались урезонить отца, но их усилия ни к чему не привели. Большую часть года они проводили в университете, поэтому ничем не могли помочь сестре.
Оливия перекинула красное платье через руку и потрогала практичное коричневое платье из ситца, которое было на ней. Теперь отца и братьев нет в живых, но время ушло. Ей уже двадцать девять, и она – старая дева. Конечно же, она уже давно перестала предаваться романтическим мечтам, но иногда…
Оливия снова приложила к себе красное платье и тут же вспомнила синие глаза Конора Бранигана. Ах, наверное, она уже слишком старая для романов…
Уроки чтения начались на следующий вечер, после того как девочки легли спать. Так решила Оливия, предполагавшая, что Конору не захочется, чтобы девочки видели, как он учится читать. Конечно, они не стали бы смеяться над ним, но Конору все равно было бы неловко.
