Режущий Бивень хочет уйти и отсюда. Он возмущён, может быть, больше всех. Неправильно как!.. Коровы кормят людских детей. Тьфу – он готов сплюнуть. Разве Чёрная Ива – корова? Как можно её заменить? Нет, только она. С ней он спит, и она будет кормить их ребёнка своей прекрасной грудью, такой полной… Он уже это видит, он представляет, и не хочет ничего слышать о каких-то коровах и глупых снах. С него хватит!
Он встаёт, чтоб уйти и отсюда, переместиться – и вдруг его взгляд натыкается на Соснового Корня. Этот сидит невесёлый, не возмущается вместе со всеми, о чём-то так задумался – Режущий Бивень даже забыл на мгновение о своём, присел назад. Захотелось спросить у Соснового Корня, вот только о чём? Что тот думает о коровьем молоке? Могут ли коровы заменить женщин? Тьфу. Передумал спрашивать Режущий Бивень, вернулось негодование. Как вообще много у людей глупостей. И без коровьего молока. Вот их с Кривым Хребтом заставили виниться. От предков, мол, так заведено. Пролили свою кровь, значит, виноваты. Но он никак не может взять в толк, в чём же он виноват? В том, что убил огромного мамонта и обеспечил племя прекрасной едой? Да его пожалеть бы надо и похвалить, если по-правильному. А то поназавели обычаев. Он бы высказался, да только стыдно, что Чёрная Ива может услышать, неженкой станет считать, что за два зуба своих заступается. Но не виноват же он ни в чём, храбро поступил и умело. Дурацкий обычай! Дурацкий.
А вот и Утка на глаза попалась, толстая пожилая женщина, считай, старуха, взрастившая много детей – Утка зачем-то глядит на Режущего Бивня, и он совсем растерялся. Забыл все свои думы. Что нужно Утке от него? Толстая, как мамонтица. Плодовитая. Это с неё он должен был вырезать фигурку Мать-Земли, конечно же, с неё, но… Как он поставит рядом Утку и Чёрную Иву? Да он только взглянул на эту толстую Утку, на её отвислые длинные груди, как уже сразу расхотелось есть. Даже мамону расхотелось… Носорожьи бёдра, груди можно на плечи закидывать, да и всё остальное, а живот – кажется, там полмамонта застряло. А может и целый мамонт. Нет. Режущий Бивень чувствует, как его лицо морщится, словно от тухлого мяса – и он поскорее отворачивается. Он ещё не испил мухоморной мочи, чтобы на Утку заглядываться. И надеется, что не дойдёт до такого, никогда не дойдёт.
Пронзительный детский крик поднимает мужчин на ноги. Две гиены рвут крайнюю тушу мамонта, уже добрались. Несколько охотников бросаются туда с камнями и палками – гиены трусливы, но также хитры и коварны и очень умны. Эти пятнистые падальщицы знают доподлинно, сколь далеко летит камень, и не отступят ни на миг раньше.
