Сбросили новую верёвку. Барсук уже продел со своей стороны, а Сосновый Корень зазевался, задумался. Окрикнул Барсук, тогда спохватился. Подхватил верёвку, вытянул. Пускай опять сверху тащат.
Тянут. Сосновый Корень подталкивает. Обеими руками вцепился, изо всех сил толкает. Если ещё верёвка порвётся, придавит тогда Соснового Корня, слишком уж он увлёкся, почти целиком под тушу подлез, словно на плечи себе взвалить захотел. Но выдерживают обе верёвки, и новая, и старая. Исчезла туша за краем ямы, только песок вослед осыпался. За новую надо браться.
Опять Сосновый Корень отрубает ногу, потом другую, потом ещё. И опять будто не он это делает, будто кто-то другой работает за него. Кто-то чужой распоряжается его руками, кто-то чужой кричит: «Тяните!» Кто-то чужой поддакивает Барсуку, когда тот говорит. А самому Сосновому Корню слышится смех. Жена его громко смеётся, Игривая Оленуха, такая красивая, такая хорошая, самая лучшая – она где-то смеётся. Смеётся над ним. А он в яме. Он режет, рубит, обвязывает, толкает. И всё равно слышит смех. Не смолкает тот смех. Не смолкает!
Прямо над ямой кружит стервятник. Совсем низко кружит. Сосновый Корень даже отчётливо видит блеск его глаз. Глаза стервятника блестят от обилия мяса, от такой прорвы, но Сосновому Корню мнится другое. И этот тоже смеётся над ним! И этот тоже сверху всё видел. Как же так получилось? Вчера ещё было всё по-другому. Вчера ещё он был лучшим разведчиком, самым лучшим, обнаружившим мамонтов, вчера ещё он мог рассказывать - а сегодня?.. Что он расскажет сегодня? Что?.. Два копья воткнул в лежачую. Третье мимо. И кто теперь вспомнит про удачливого разведчика? Сегодня будут говорить совсем о других. О тех, у кого копья не улетают впустую. О них. Не о нём.
Плохо Сосновому Корню. Болит голова. Муторно на душе. Тошнит его от обилия мяса, от запёкшейся крови, от вездесущих мамонтовых кишок, от жужжания мух – ото всего. Надо вылезти ему из ямы. Пускай Барсук один теперь рубит. Кто-нибудь спустится другой. Будто пива хмельного напился Сосновый Корень, даже шатается.
Старейшина Бурый Лис заметил, подошёл сзади к Сосновому Корню, руку на плечо положил:
– Устал, должно быть, Сосновый Корень. Пускай отдохнёт. Хорошо в яме действовал.
У Бурого Лиса язык не раздвоен, все это знают. Бурый Лис хочет, чтобы Сосновый Корень отдохнул. А Сосновому Корню ещё больше стыдно. Повернулся назад, пошёл к яме обратно. Спрыгнет и станет дальше рубить. До конца. Пока всё не закончат. До самого конца.
