- Вот так будет лучше. Если мы будем слишком далеко от этого микрофона, он запишет кучу посторонних шумов. Микрофон-то старенький, судя по виду. И вообще давайте я лучше буду держать его в руке. А то вам, похоже, неудобно…
Она взяла у меня микрофон и крикнула оператору:
- Порядок, Джо, включай!
И Джо включил.
Катя резко дернулась, изогнулась дугой и рухнула на пол. Мирно шепчущиеся люди оглянулись и ахнули. Кто-то взвизгнул. Все оцепенели от ужаса.
- Выключите! - крикнул я. - Выключите все! Немедленно!
Родерик в два прыжка оказался рядом с Катей и наклонился к ней. Я его оттащил.
- Сперва скажите Джо, чтобы выключил этот треклятый микрофон, иначе вас тоже ударит током!
Джо подбежал, белый как простыня.
- Я выключил, выключил! Микрофон обесточен!
Я думал, они знают, что надо делать, и сделают именно то, что надо. Но они просто стояли вокруг и смотрели на меня, точно именно я должен был знать, что делать, должен был прийти на выручку, как тот супермен, которого я играл в фильмах…
Но времени терять было нельзя. Времени не было. Катя не дышала.
Я опустился на колени рядом с ней и снял с нее очки. Расстегнул ей ворот. Запрокинул ей голову, прижался губами к ее губам и вдохнул воздух в ее легкие.
- Врача! - Это Родерик. - «Скорую»! Господи Иисусе! Скорее! Скорее!
Я вдувал воздух ей в легкие. Не слишком сильно, но ритмично, заставляя ее грудь вздыматься.
От удара током останавливается сердце…
Я попытался прощупать пульс у нее на шее, но не нашел. Родерик понял, что я делаю, и взял ее запястье, но там пульса тоже не было. На лице Родерика отражалась мука. Похоже, Катя была для него больше, чем просто коллегой…
Прошло еще две минуты - или два тысячелетия… Родерик прижался ухом к левой груди Кати. Я продолжал вдувать воздух ей в легкие, с каждой секундой все больше ощущая, что это бесполезно, что она мертва. Ее кожа была бледной и очень холодной.
Родерик услышал первый толчок сердца прежде, чем его ощутил я. Я увидел это по его лицу. Потом я почувствовал два отрывистых толчка в кровеносном сосуде, на котором держал пальцы, потом неровные, отрывистые удары и наконец ощутил ровный, ритмичный пульс. Сердце Кати снова начало работать.
Родерик поднял голову. Губы его скривились, жилы на его шее натянулись как струны. Видно было, что он изо всех сил сдерживается, чтобы не разрыдаться. И все равно по щекам у него бежали слезы. Он смахивал их пальцами.
Я сделал вид, что ничего не заметил. Но я знал, что когда-нибудь использую это выражение лица, эту реакцию в одном из фильмов. Да простит мне бог. Если ты актер, то все, что бы ты ни узнал, что бы ты ни увидел, будь это сколь угодно интимным, рано или поздно используешь в своей работе.
