Долгий основательный удар ладонью по челюсти, он попадает как раз сбоку; от этого в голове происходит сильное сотрясение, всё идёт кругом, и человек падает на землю. От этого не бывает никаких повреждений и не появляется крови, только разве она немного выступит из носа и рта. Человек на некоторое время остаётся неподвижным. Вдруг длинный Ульрих отлетел и свалился далеко на дороге. Ноги у него подкосились, он почувствовал головокружение. Роландсен прекрасно знал язык борцов и сказал:
— Теперь следующий!
По-видимому, он был очень доволен и не чувствовал, что у него разорвался ворот рубашки.
А следующими были два товарища Ульриха. Они уже больше не держались от смеха за животы, а стояли изумлённые и присмиревшие.
— Вы ведь просто дети, — закричал им Роландсен. — Я могу вас сокрушить.
Ленсман старался их образумить и уговаривал подобрать своего товарища и отвести его в лодку, в безопасное место.
— Я должен вас поблагодарить, обратился он к Роландсену. Но Роландсену не понравилось, что все трое ушли. Когда он завидел их идущих по дороге, он закричал им вдогонку;
— Приходите опять завтра вечером. Разбейте на станции стекло, и я пойму в чём дело. Эх!
Он по обыкновению много хорохорился, болтал и хвастался, но зрители стали расходиться. Вдруг к Роландсену подходит дама. Она сморит на него блестящими глазами и протягивает ему руку. Это пасторша. Она тоже всё время присутствовала при драке.
— Это было великолепно, — сказала она. — Он этого не забудет.
Она видела, что у него разорвалась рубашка на груди. На его шее было точно коричневое кольцо от загара, а далее виднелась голая белая кожа. Он закрыл рубашку и поклонился. Ему было приятно, что пасторша, на глазах у всех заговорила с ним. И победитель страшно важничал. Он находит возможным немного побеседовать по-дружески с этим ребёнком. Бедная женщина, на ней были очень изношенные башМакки, которых долго не проносишь; должно быть, о ней не очень заботились.
— Не злоупотребляйте такими глазами, смотря на меня, сказал он.
Она вспыхнула от этих слов.
Он спросил:
— Вы, наверное, скучаете по городу?
— О, нет, — отвечала пасторша. — Здесь тоже хорошо. Послушайте, не хотите ли вы пойти вместе со мной и посидеть у нас сегодня?
Он поблагодарил, но отказался, он не мог быть — его служба не отличала воскресенья от понедельника.
— Но очень вам благодарен. В одном отношении я завидую пастору из-за вас,
— Что?
— Да. Я весьма почтителен, но всё-таки я определённо завидую ему из-за вас.
