личность, отображенную в каждой человеческой личности. И
контакт с ним возможен -- как союз между подобными существами.
Весь фокус человечества -- это удивительная его аналогия с Тем,
Кто создал мир.
Чарлз Дарвин говорил, что, хотя он воспринимает мир не
механически, как процесс, -- все же, задумываясь над его
сложностью, он не может понять: неужели слепая случайность
смогла все это породить, и не следует ли нам за всем этим
видеть некий разум, в чем-то аналогичный нашему? (Можно к этому
добавить: не просто аналогичный, но безмерно превосходящий наш
разум.)
И в ветхозаветной библейской религии, о которой мы с вами
говорили уже, возникло вот это понятие о вере-доверии. Не вере
как некоем теоретическом, философском или религиозном
убеждении, а вере как акте порыва через мертвящую, абсурдную
действительность, когда человек говорит Богу: да, я принимаю и
внимаю. Так возник древний завет между Богом и человеком,
древний союз.
Но, конечно, союз между примитивным, древним человеком и
божественным не мог быть окончательным и совершенным. Это было
воспитание человеческого рода, детство человеческого рода,
потом юность... И в седьмом веке до нашей эры пророк Иеремия
сказал: "Так говорит Господь. Я заключу с народом Новый Завет,
"брит ха хадаша", новый союз, который будет не такой, как
прежний. Он будет начертан в сердцах".
И вот -- ночью совершается жертва...
Через семьсот лет после пророка Иеремии в маленькой
комнате собираются двенадцать человек, и совершается жертва.
Обычно жертва совершалась с употреблением крови. Кровь была
символом жизни. А жизнь принадлежит только Богу. И вот члены
собравшегося общества были окропляемы кровью жертвенного
животного. Так было издавна у всех народов, вплоть до глубоко
первобытных времен, до палеолита. И Моисей, когда заключал
завет с народом Бога, окропил всех кровью жертвенного агнца.
А вот в эту ночь, о которой я говорю, которая произошла
весной 30-го года первого столетия нашей эры, Иисус Назарянин в
окружении двенадцати совершает обряд воспоминания о свободе,
которую дарует Бог. И крови здесь нет, а есть чаша с вином и
хлебом. И он разламывает этот хлеб и раздает всем и говорит:
"Это мое тело". Как жертвенный агнец за людей. И он обносит
чашу среди учеников и говорит: "Это Моя кровь, которую Я
проливая за вас, это Новый Завет в Моей крови".
