— Эй, морячок, молочка холодного!
— Ряженки, только из погреба!
Подошел к ближней, смущаясь взял протянутую пол-литровую кружку. Разглядел под платком темное, в белых морщинках вокруг добрых, невыцветших глаз лицо. Женщина кивком провожала каждый мой торопливый глоток.
— Пей, сынок, пей! Не спеши, а то горло застудишь…
— Спасибо, — вынул десятку, протянул вместе с пустой кружкой.
— Не надо, не обижай! У самой сын на фронте, где и не знаю. Все вы теперь наши сыновья! Я тебя молочком попою, а твоя мать — моего, может, Леню… — Она поднесла к глазам уголок платка. — Лишь бы вражину остановить. Остановите, а, сынок?
В мокрых от слез глазах ее были страх и надежда.
— Остановим…
— Ну то и главное, ежели так.
— Так, мать, так!
— Хоть бы сюда не пришел, проклятый!
В станицу идти расхотелось, вернулся обратно к ребятам.
— Ты чего? — заботливо оглядел меня Димыч. — Вроде бы не в себе.
— Да так… Насчет задания не слышно?
— Пока нет. Ансамбль приехал!
— Какой ансамбль?
— Песни и пляски! Черноморского флота. Через полчаса начало, в железнодорожном клубе. Ботинки обмахни и айда!
— Чего-то не хочется. Лучше вздремну, наверно…
— Да ты что! В кои-то веки… Культурный отдых! Пошли, пошли, а то места все займут!..
По пути рассказал ему о базаре.
— Да… — вздохнул Димыч. — А что ты ей мог сказать? Ух! — стиснул вдруг зубы. — Ну и дадим им [65] ночью… Только бы цель подходящую, чтобы побольше накрыть!
В клубе свободных мест уже не было, устроились стоя, у входа. Концерт прошел с огромным успехом. «Катюшу» вместе с артистами пел весь зал…
Ранним утром 30 июля 1942 года полк построили на летном поле. Майор Ефремов зачитал приказ народного комиссара обороны № 227.
"Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности…"
Обнаженная правда создавшегося положения горечью и болью отозвалась в сердце каждого из нас. Разошлись молча. Только когда уже готовили машину к ночному вылету, Никитин признался:
— Знаешь, Вася, у меня мурашки по спине ползали, когда его читали…
— Не только у тебя…
Авиаразведка подтвердила предположение командования: противник готовился к высадке крупного десанта из Крыма на Таманский полуостров. Нам было приказано заминировать Керченский пролив и фарватер в направлении к порту Геническ.
Постановку мин производили скрытно. Самолеты выходили на минометание на высоте пятьдесят — сто метров, прожектора противника не успевали осветить район. Зенитный огонь гитлеровцы открывали, уже когда мы пролетали над Керченским полуостровом, возвращаясь обратно домой.
