Лифт тем временем уже водворен на прежнее место. Музыка взрывается. Свет гаснет, а когда зажигается вновь, герои опять сидят в клетке.
Пауза.
ГВОЗДЕЦКИЙ. Вот и поговорили. Но, впрочем, я нахожу, что вы абсолютно справедливо указали нашему дорогому товарищу Фуксову.
КРАЙНЕВ. Да хватит уже. Надоело… Все про одно и то же. Филалей, а почему это ты находишься в такой непосредственной близости от Анечки?
ФИЛАЛЕЙ.А где же мне еще находиться?
АНЕЧКА (с вызовом). Вот именно, где же ему еще находиться?!
КРАЙНЕВ. Весьма странно.
ГВОЗДЕЦКИЙ. М-да…
ТУРУСОВ. Перестаньте, перестаньте. Кто-то идет!
Действительно; тяжело дыша, поминутно останавливаясь, с большими сумками и авоськами наверх взбираются две тетки.
ПЕРВАЯ. Ой, сейчас помру! Это надо же! Кажный день, кажный день он у них на ремонте! Силов никаких нет!
ВТОРАЯ. Нет, это не на ремонте, Марья Терентьевна, это застряли. Гаврила Мокеич из сто пятнадцатой квартиры спускался, сказал, что впятером набились и застряли.
ПЕРВАЯ. Небось, обратно в семьдесят вторую. Это надо же! Кажный день гуляют! Откуда только деньги берут?! Эй, вы в какую квартиру-то?! Обратно в семьдесят вторую, ась?
ТУРУСОВ. Нет-нет! Мы в семьдесят восьмую, в семьдесят восьмую!
АНЕЧКА. Дурак, зачем опять сказал!
ТУРУСОВ. Подожди, подожди! (Заискивающе.) Гражданочка, не будете ли вы так любезны спуститься вниз и попросить техника-смотрителя…
ПЕРВАЯ. Ох, это надо же! Бесстыдник! Налил глаза-то! Это чтобы я спустилась! С восьмого этажа! Стыда на них нет!
АНЕЧКА. А вы позвоните по телефону. У вас есть в квартире телефон? Сейчас я вам продиктую телефон техника-смотрителя, он записан здесь на табличке!
ВТОРАЯ. Ой, и девка с ними!
ПЕРВАЯ. Ах ты, бесстыдница! С мужиками! В лифте! Что деется! Что деется! Срам-то какой! Ну и молодежь пошла! Нет, в наше время такого не было! Продиктую, говорит!
АНЕЧКА. Да в ваше время и лифтов-то не было!
ПЕРВАЯ. В «наше» не было?! Да у меня отец взял бы вожжи и так продиктовал бы по заднице, что и своих не узнала бы! Шалава! Нет, это надо же! Ни стыда, ни совести. (Идет наверх.) Ох, силов никаких нет. Взять бы вожжи… Ох… Продиктую, говорит. Это надо же!
Подымаются вверх и скрываются из вида, но на верхней площадке, видно, останавливаются, и долго еще слышится: у, бесстыжая, таким ворота дегтем мазать. Да я ее хорошо знаю, она к этому-то, в семьдесят вторую, все время бегает. Проститутка, проститутка и есть…
КРАЙНЕВ. Хороши старухи!
АНЕЧКА. Деревенщина. Лимитчики. Всю Москву за-срали!
