Но за комнату было уже заплачено. К тому же рано или поздно эта женщина отправится спать. Да, перед этим она выкупается — еще одна тема если не для бесед, то, скажем так, для раздумий, — потом почтит присутствием зал трактира… Но даже магия со временем рассеивается. В конце концов, утром она уедет. И когда хозяин очнется, с ним можно будет поговорить.
Она осушила кружку, встала и поплелась наверх. Фрукты служанка принесет к ней в комнату, а если и не принесет — невелика потеря.
Ступени поскрипывали под ногами. Скорее всего, в одной из них стоял «сторожок» — особое заклинание, которое сообщает хозяину о том, кто спускается или поднимается, позволяя лишний раз не вертеть головой.
«Скрип, скрип, скрип…»
Флайри вдруг показалось, что это восхождение никогда не закончится, и у нее возникло непреодолимое желание считать ступени — грубые, выглаженные не столько рубанком плотника, сколько ногами постояльцев.
«Скрип, скрип, скрип…»
Лестница закончилась так неожиданно, что Флайри споткнулась и чудом не упала. Дверь, за которой располагались комнаты, была гостеприимно распахнута. Длинный коридор, такой узкий, что два человека могли бы разойтись только боком, освещала пара свечей в ажурных глиняных светильниках. Стены и пол затянули причудливые кружевные тени. Из какой-то комнаты доносился густой храп — очевидно, хваленые магические завесы устанавливали только между комнатами.
Вздохнув, Флайри толкнула дверь, вдруг показавшуюся очень тяжелой, и вошла.
И в самом деле, здесь было совсем тихо. Желтые домотканые занавески опускались до самого пола. Запах свежевыстиранного белья бил в нос. Кровать, скорее всего, привезли из замка какого-нибудь сайэра или богатого торговца в числе прочей мебели, выброшенной то ли за ненадобностью, то ли за отсутствием владельца. Новый владелец довольно аккуратно спилил витые столбики, на которых когда-то крепился балдахин, и прибил в изголовье широкую доску. Три столбика пошли на сооружение прикроватного столика, который стоял тут же, накрытый пожелтевшей кружевной салфеткой. Шкаф со скрипучими дверцами когда-то украшали резные накладки, но сейчас половина из них оказалась сколота. А на стене красовалась картина, которая, судя по подписи, изображала «Поединок лорда Адрелиана с проклятым Раэром».
Хозяин, памятуя про близость столицы, не поскупился и приобрел не кое-как раскрашенную гравюру, а самую настоящую картину, выполненную маслом — пусть даже не по холсту, а по гладкой доске, — неким то ли Дротом Сааксом, то ли Дротом Саамом. И раз уж повесил ее здесь — значит, комната и вправду предназначалась для почетных гостей. Тех, что не попытаются проломить голову какому-нибудь тулленскому подданному творением почтенного Саакса — или Саама… разве что сей подданный убедит их, что не может называться честным человеком. И не станут в состоянии подпития устраивать состязания в меткости, используя в качестве мишени лица тулленских воинов, изображенных на картине.
