Поездка к отшельнику, отцу Хавьеру, закончилась для высокопоставленного церковного деятеля приступом болезни такой продолжительности и силы, каких с ним еще не случалось. Личный врач дона Хименеса, некий дон Диего, прославившийся тем, что в поисках врачебной премудрости добрался до самой Индии, почти полностью опустошил кардинальские вены, но облегчение принес ему небольшое. Тогда он решил применить к нему одно экзотическое средство, которое его преосвященство запрещал ему, находясь в состоянии средней тяжести. Теперь он был не в силах возражать.
Дон Диего обмотал колени и локти кардинала белыми полотняными повязками, вымоченными в жидкости, составленной из нескольких ядов, порошка, полученного из сушеной обезьяньей печени, крови ворона и еще нескольких, совсем уж фантастических ингредиентов.
Кардинал лежал, закатив глаза, на простом деревянном ложе и тихо постанывал.
Врач расхаживал по спальне с победоносным видом – он считал, что дело излечения его преосвященства встало на правильный путь. Он исходил из того, что раньше старый кардинал вопил как резаный поросенок, а сейчас почти не издает звуков. Камердинер дона Хименеса и секретарь Скансио не считали возможным держаться столь оптимистического взгляда на вещи, но открыто возражать маститому доктору не решались.
Кто-то из прислужников шепнул на ухо господину секретарю, что в приемной кардинальского дворца появился странный господин, одет как бродяга, но при этом ведет себя как очень важная персона.
– Чего он хочет? – Скансио фыркнул.– Даже если бы эта важная персона была одета подобающим образом, я бы посоветовал ей убираться вон. Его преосвященство болен.
Служитель, видимо получивший значительную мзду от странного гостя, попробовал настаивать:
– Я сказал ему об этом, но он заявил мне, что его визит облегчит муки его преосвященства.
Секретарь поглядел оценивающе на лежащего кардинала.
– Нет, я не могу его тревожить.
Служитель поклонился.
– Но этот господин добавил в конце, что если его не пропустят, то он войдет сам.
– Он сумасшедший?
– Взгляд у него немного безумный, но речь вполне связная.
– Может быть, он соизволит назвать свое имя?
– Он уже назвал его.
– Ну!
– Он сказал, что его зовут Игнасио Тобарес.
– Генерал?! – воскликнул Скансио.
– Генерал? – проскрипел лежащий.
– Прикажете позвать?
– Да, Скансио, и немедленно. А вы, доктор, помогите мне сесть.
– Вам нежелательно садиться!
– А вам нежелательно говорить глупости.
Самое интересное, что в это же самое время нечто подобное происходило в доме, который занял в Мадриде отец Хавьер. В келью святого отца, где он сидел, как всегда, в окружении старинных пергаментов, полусгоревших свечей, вставленных в подсвечники, напоминающие изяществом линий пыточные инструменты, вошел тихий Педро и доложил, что у ворот дома стоит человек, желающий поговорить с отцом Хавьером.
