Депутация удалилась.
Дон Антонио зашел в комнату к сыну. Тот самозабвенно колдовал над своим песчано-деревянным сооружением. Увидев его недовольное лицо, отец поднял руку:
– Не спеши сердиться. Спеши собираться в дорогу. Завтра тебя не должно здесь быть.
– Ты меня выгоняешь?
– Ты сам себя выгнал.
И отец поведал ему о требованиях горожан.
– Тебе придется бежать, иначе ты вынужден будешь драться. С троими лучшими бойцами в городе.
Некоторое время Мартин стоял в задумчивости, потом лицо его осветилось, он с размаху ударил ладонью по столу, расшвыряв по комнате щепки и песок.
– Да, мне пора. Завтра меня здесь не будет. Но сначала я поговорю с этими троими.
– Ты меня не понял, ты не должен с ними сражаться, если согласен уйти.
– Я согласен уйти и согласен сражаться. – Лицо лейтенанта продолжало вдохновенно светиться.
Старый алькальд только покачал головой:
– Мартин де Варгас, ты не победишь.
Тут же был послан слуга сообщить депутатам, что их условия приняты. Известие их не обрадовало. Они как раз праздновали свою моральную, бескровную победу над выродком и негодяем в том самом трактире, где состоялось убийство. Сражаться никому не хотелось, даже лучшим фехтовальщикам.
Всю ночь в доме алькальда продолжались сборы. Руководили ими заплаканные женщины – жена и мать. Заплаканные и молчаливые. Они знали, что говорить ничего не нужно, потому что говорить что-либо бесполезно.
После сборов – молитвы.
После молитв последние напутственные слова.
– Мартин де Варгас, ты не победишь,– сказала мать, уже надевшая траурный платок на голову.
– Мартин де Варгас, ты не победишь,– сказала жена, страдая оттого, что траурный платок она надеть не успела.
Отставной лейтенант первым прибыл на поляну над рекой и некоторое время бродил там по колено в тумане и по плечи в раздумье.
Соперники, уже издалека его увидев, поняли, что их дела нехороши.
Они были правы. Утро еще не успело как следует начаться, а начинающий изгнанник успел расправиться со всеми троими. Одному проткнул легкое. Второму глаз. Третьему изувечил рабочую руку и располосовал до кости бедро.
После всех этих быстрых подвигов он, не сказав ни слова на прощание, сел на коня и поскакал по мадридской дороге.
