— Я видела вас в баре на станции Слоан-сквер.
— Может, и видели. Но почему вы пошли за мной и откуда вы узнали мое имя? Бисквитик… послушайте… можно взять вас за руку? — Я осторожно, но решительно завладел ее длинной изящной кистью, такой тонкой, что, казалось, она сейчас сломается в моих пальцах. А взяв ее руку, сразу почувствовал, как во мне шевельнулось старое, словно мир, грубое мужское желание, которое все время было тут, но сдерживалось удивлением.
Она смущенно рассмеялась. Продолжай я считать ее расчетливой проституткой, один этот смех уже доказал бы, что я не прав. Она отвернулась, на удивление сильными пальцами разжала мою руку и, выдернув у меня свою ладонь, слегка отодвинулась и встала.
— Теперь мне пора.
— Бисквитик! Вы не можете так уйти! Вы даже не назвали меня «Хилари»!
— А разве следовало?
— Да, конечно. Если я зову вас «Бисквитик», вы должны звать меня «Хилари». Такое уж правило.
— Хилари…
— Отлично. А теперь вы пойдете со мной, и мы выпьем и пообедаем, вы расскажете мне, в чем тут секрет.
— Нет, я должна идти. Мне нужно назад.
— Куда — назад? Почему? Вы что, должны идти к ним?
— Я вас не понимаю. Я должна идти. Простите меня. О да, да, простите. — Впервые в ней появилось что-то от иностранки.
— Я не прощу вас, если вы вот так вдруг исчезнете. Где вы живете? Где я могу вас найти? Когда я вас снова увижу? Мы ведь увидимся снова, верно? Бисквитик, ну, пожалуйста…
— Да. Снова. Да.
— Обещайте мне. Поклянитесь. Поклянитесь… Поклянитесь Биг-Беном.
Она рассмеялась.
— Клянусь Биг-Беном, что мы снова увидимся.
— Дайте мне ваш адрес.
— Нет.
— Тогда разрешите мне дать вам что-нибудь. Какую-нибудь безделицу, которая служила бы потом доказательством, что все это не приснилось нам во сне. О Господи… что же… — Я встал, нагнулся и поднял с мокрых плит камешек. Гладкий, темный, продолговатый. И вручил ей.
Это, казалось, взволновало ее больше, чем все, что было до сих пор.
— О, благодарю вас, премного благодарю…
— Собственно, доказательство нужно мне, а не вам. Разрешите проводить вас.
— Нет. Вы должны оставаться здесь. А я уйду.
— Но как же я разыщу вас? Или вы снова придете ко мне, придете на квартиру?
— Да, приду.
— Потому что поклялись Биг-Беном.
— Да, да.
— Когда?
— Мне надо идти. А вы оставайтесь здесь. — И она пошла прочь, сначала пятясь, потом то и дело оглядываясь через плечо, словно пригвождая меня к месту своим взглядом. Она уходила, держа камешек в руке, держа его на расстоянии от развевавшихся пол своего черного макинтоша. Наконец каменный павильон у выхода из парка скрыл ее из моих глаз, и она исчезла в направлении Бейсуотер-роуд. Как только она ушла, я бросился бежать. Обогнул павильон и помчался к калитке, ведущей из парка. Должно быть, она тоже побежала. Во всяком случае, ее нигде не было видно среди толпы, шедшей в обоих направлениях по мокрым тротуарам. Я кинулся в одну сторону, другую, несколько минут искал, высматривал, но ее и след простыл. Она исчезла.
