Дитя слова - Айрис Мердок

— Знаете, совершенно потрясающая цветная девчонка искала вас.

— Она искала тебя.

— Нет. Я предложил ей свою особу. Ее это не заинтересовало. Она сказала, что хочет видеть мистера Хилари Бэрда.

Значит, меня.

— Вот как. — Однако это было крайне маловероятно. — Она не сказала, что ей от меня надо?

— Нет. Кстати, мусоропровод опять забит.

Человек, произнесший первую фразу, был мой жилец, Кристофер Кэйсер. Мы встретились случайно на улице: я возвращался со службы, а он — оттуда, где провел сегодняшний день. Мы ехали в лифте. Лифт был рассчитан на двух человек и медленно, кряхтя, поднимался вверх. Для более детального взаимного обозрения там имелось большое зеркало. За Кристофером легко было наблюдать.

Мы вышли на нашем пятом этаже, где ощущался запах, подтверждавший то, что мусоропровод действительно забит. Мистер Пеллоу, безработный школьный учитель, стоявший в приоткрытой двери соседней квартиры, при виде нас медленно уполз к себе. Он явно высматривал компаньона для выпивки. Мы с Кристофером не поддались искушению.

Мы вошли в свою квартиру. Я поднял два письма, валявшихся на полу. И мы расстались: я отправился к себе в спальню, он — к себе. Я включил свет и сразу увидел незастеленную кровать, кучу нижнего белья, пыль, осевшую на разбросанных остатках моей борьбы с миром. Я запихал нижнее белье в постель и накрыл одеялом, без раздражения почуяв знакомый барсучий дух. Занавески по-прежнему были задернуты — я так и не раздвинул их, поспешно ринувшись рано утром в темноту. Стояла зима — ноябрь, с его поздними сумрачными рассветами и холодным ветром, прибивающим листву к липкому асфальту. Время года под стать моему настроению. В сорок один уже начинаешь понимать, что не будешь жить вечно. Adieu jeunesse.[1]

«Обиталищем» для меня служила маленькая, убогая, мерзкая квартирка, которую я снимал в большом квадратном доме из красного кирпича, стоявшем в тупике, в районе Бейсуотер. Тупик выходил на шумную деловую улицу, по другую сторону которой помещались жалкие закопченные лавчонки, за лавчонками — станция метро Бейсуотер (на Радиальной линии и Внутренней кольцевой), за ней — станция Куинсвей (на Центральной линии), за ней — Бейсуотер-роуд и за ней — слава Богу! — парк. Я чисто инстинктивно принижаю мою квартирку — на самом-то деле это моя жизнь была убогой и мерзкой. Да, конечно, квартирка была тесная и темная, и окна ее выходили на переплетение пожарных лестниц в дворовом колодце, куда никогда не проникало солнце. В ней было три комнатенки: моя спальня, спальня Кристофера и так называемая гостиная, куда Кристофер, предпочитавший жить на полу, недавно выставил большую часть мебели из своей комнаты, включая кровать. В результате гостиная стала необитабельной, да, впрочем, ею вообще никогда не пользовались. Я лично рассматривал квартиру лишь как machine à dormir.