— Я Елена де Роскоф, а это Прасковия. Мы приехали издалека.
— Однако ж Вы француженка, и даже имя Ваше мне смутно знакомо.
— Я француженка по мужу, его убили.
— Воистину, судьбы людские сейчас скроены по одному лекалу, будто у лишенного воображения портного! — Новая знакомая принялась поправлять волоса. — Все дамы потеряли мужей, все кавалеры лишились жен, все девушки женихов, все женихи невест! Да, еще все братья — сестер, и наоборот тоже, с кем ни заговори.
Положительно искрящееся это легкомыслие затронуло сердце Елены: юная Диана нравилась ей, очень нравилась. А вот познакомься они на бале — она б сочла девушку кокетливой пустельгой. Вот уж воистину не спеши судить, какой изъян характера может обернуться добродетелью!
— На правах старожила могу предложить Вам чувствовать себя вольготно и присесть на сию солому.
— Вы неудачно ее сложили, — Диана дю Казотт вновь рассмеялась, принимаясь за дело. — Глядите, надобно класть один ряд охапок вдоль, другой поперек, а потом опять, так будет куда как суше. Вам в диковину, мадам де Роскоф, а между тем я все тут знаю.
— Тут, означает — где?
— Теперь я вижу, что Вы не парижанка, невзирая на выговор. Мы в Консьержери.
Сидеть на переложенной юной Дианой соломе вправду сделалось удобнее, хотя и немного тесно втроем.
— Но разве не только что Вас схватили злодеи? — продолжала удивляться Нелли. — Ваше платье чисто и глажено, словно сейчас из дому.
— Так оно и есть, часу не прошло. Однако ж арестовывают меня с сентября в третий раз, дважды выпускали. Санкюлоты любят играть в кошки и мышки. Но теперь уж, я чаю, не выпустят, — легкая морщинка скользнула над бровями девушки. — Наигрались поди.
— Вы разумеете…
— Сударыня, мы обеи разумеем, о чем речь.
— Она говорит, что уж третий раз здесь, — оборотилась Елена к Параше, отчасти не желая длить малоприятную тему.
— Да уж я поняла.
— Как это ты поняла?
— Первое дело барышня бывалая, разумеет, что до чего, а второе — хорошего человека и без переводу слышно, сердцем, что ль.
— Понять бы, в какой части тюрьмы мы находимся, — задумчиво проговорила Диана дю Казотт.
— От сего зависит, возможно ли бежать? — живо спросила Нелли.
— Разве что уж очень повезет, — Диана вздохнула с досадою. — Сбежать из Консьежери в краткий срок почти немыслимо. В старые времена люди рыли годами ходы, так у них на то имелись в распоряжении десятилетия. А у нас — дни либо часы.
— В отроческие годы мне удалось бежать из такого места, откуда побег был едва ль возможен, — Нелли нахмурилась. — Хотя в тот раз мне помогали друзья, что остались на воле. Но здесь мы с Прасковией чужие. Мы, но не Вы. Есть ли друзья у Вас?
