Медленный, зловещий шаг, он всегда так ко мне подходит. Перед поркой. Смотри, я ведь уже взрослый, пап.
Сколько раз ты меня избивал? Сто? Пятьсот? Терпение лопнуло, понимаешь?
— Я тебе устрою, Михал, ты у меня дождешься! Еще одна такая выходка, и дома начнется настоящая война, уразумел?
Дерьмо. Я тебе тоже устрою, папочка. Война закончилась. Плевать мне на все! Последний раз ты на меня замахнулся. Не позволю я каждому гадить себе на голову! Вы еще наплачетесь.
— Михал, куда ты, постой!
Еще увидишь, папочка.
— Гонза, я из дома удрал. Обрыдло до смерти.
— Пронюхали?
— Гм.
— Ну и отлично. Мне бы тоже неплохо сменить обстановку. Пока моим из ремесленного не позвонили… У тебя сколько денег?
— Я еще домой зайду. Предок вечером работает.
— Есть у меня на примете один тип, он твою «Яву» за тысячу двести купит. Как раз на дорогу.
Господи боже, ну и кретин же я был. Ни о чем больше думать не мог, только о том, почему ты меня бросила, Олина. Веришь?
— Пан Отава… Проснитесь… Пан Отава… Попробуем дышать самостоятельно, а? Откройте глаза…
Михал послушно открывает глаза.
— Доброе утро, — улыбается сестра. Лицо без единой морщинки. Она склоняется над постелью и вытаскивает изо рта Михала эту мерзкую трубку.
— Вот и хорошо, — приговаривает она.
Михал начинает кашлять.
— Вам что-нибудь нужно? — У постели снова появляется сестра.
— Олина еще здесь? — с трудом ворочает непослушным языком Михал.
— Кто?
Михал откашливается:
— Та черненькая сестра. Вчера ночью…
— Я тут одна черненькая, пан Отава. — В голосе профессиональная любезность.
— Но вчера, когда меня привезли… — объясняет Михал.
— Вас привезли в мое дежурство. Оно еще не кончилось.
— Простите, — бормочет Михал.
— Ничего. — Улыбка. Никаких проблем или профессиональная маска?
Он кивает головой и закрывает глаза, точно от этого мучения могут кончиться.
Идиотство! Что может быть хуже, когда не веришь собственным глазам?
Батарея бутылок из отцовского бара. Это тебе за все. Виски, коньяк, мартини, джин, водка — все летит в рюкзак. Запасная майка, рубашки и еще один свитер. Вынимаю из шкафа отцовскую мелкокалиберку. Довоенный «маузер»! И коробку патронов.
Мы вдруг совершенно свободны. Никаких обязанностей. Жизнь где-то в затерянном уголке Словакии.
— Утром, едва разойдется туман, — в засаду, на обед — косуля на вертеле, десерт — черника с горных откосов. Загораем до самого вечера, потом ловим парочку форелей — что еще в жизни надо?
Тогда я, правда, не понимал, о чем это Гонза говорит.
