— Ну ты и чудак! Не обижайся, ради бога, но ты и впрямь, как тот Дон Кихот. Да тебя надо детям в музеях показывать и говорить: а это, дети, Дон Кихот, рожденный в двадцатом веке.
— Скажи, Ягуб, для чего нас снабжают цементом?
— Как для чего? Ты что, этого тоже не знаешь?
— Я-то знаю… Вот сейчас мы используем его для закладки фундамента, верно?
— Ну и что?
— А для чего мы заливаем бетон в фундамент? То есть тратим тот же цемент? Чтобы дом крепче стоял, дольше, не так разве?
— Предположим. Ну и что?
— А то, что не имеем мы права ослаблять фундамент, Ягуб. Потому что завтра сами же и будем жить в этих домах. Или наши дети будут, словом, такие же люди, как мы с тобой… Я уж не говорю про технологию. А что, если завтра землетрясение, хоть и небольшое? Об этом ты случайно не подумал, Ягуб?
— Клянусь жизнью, с тобой бесполезно говорить, — махнул рукой Ягуб. — Дон Кихот, самый настоящий Дон Кихот. — Он направился к стоящему у ворот стройки самосвалу, сел в него и куда-то уехал.
«Что происходит с людьми в последнее время? — думал Кафар, глядя ему вслед. — Почему они так изменились? Почему думают только о себе, только о се-годняшнем дне? Почему?»
Вдруг он вздрогнул от какого-то внезапного грохота. Это сорвался с края кладки кирпич и пролетел совсем рядом с ним. Он тревожно закричал каменщикам:
— Эй, у вас что там, рук нет? Убить ведь могли бы!
Наверху показался каменщик Садыг. Он посмотрел на то место, куда упал кирпич, и закурил сигарету.
А дома на него, едва он переступил порог, с ходу набросилась Фарида:
— Что ты там натворил, а? Снова все взялся порти гь, да? Господи, да что же за несчастье мне с этим человеком? Отблагодарил, называется, благодетеля! Ну? О чем ты думаешь? Ведь он же тебе помог, этот Ягуб, как ты можешь ему палки в колеса совать?!
Кафар, довольный своей маленькой сегодняшней победой, делал вид, что не обращает никакого внимания на вопли жены. Он переоделся, умылся и пошел на кухню. Голубцы в кастрюле были еще теплые, он положил себе в тарелку. Потом с таким удовольствием пил чай, что Фарида готова была разорваться от злости.
— Правильно люди говорят — ты дурацкий Дон Кихот! — выпалила вдруг она, не в силах дождаться, когда Кафар вылезет из-за стола.
Кафар побледнел.
— Что ты сказала? — Он встал из-за стола, и вид у него был в эту минуту такой страшный, что Фарида, испуганно вскрикнув, кинулась спасаться в комнату к детям. Дети, увидев налитые кровью глаза отца, в страхе застыли на месте. Кафар с невыразимым наслаждением схватил Фариду за горло.
