Рассказывать о том, что устроил этот крупный мужчина в кабинете «друга семьи», вряд ли особенно необходимо. Хорошо, что располагался кабинет, как и положено, в бельэтаже, так что дело закончилось набором сильных ушибов и психологическим шоком. Для потерпевшего. Гуселетов же сломал себе жизнь. Будучи по натуре человеком порядочным, жилье он оставил семье. С работы выперли тихой сапой. А где еще найти утешение убитому горем рассейскому мужику, прочно засевшему под тонким слоем культурного грима в каждом из нас, как не на дне граненого стакана? А переход со дна стаканного на дно социальное — дело верное, хотя и не на все «сто».
Его дважды привлекали за бродяжничество, и оба раза судьба сводила его с Артёмом. Криминала за ним действительно не наблюдалось, а кроме того, его взгляды на жизнь были весьма занимательны, так что вместе они провели времени больше, чем многие из закадычных друзей.
— Ладно, — сказал, подумав, Артём. — Даю тебе сорок минут, — и ногой отодвинул дверь вместе с Никиткой.
— Ты мне только сорок секунд предоставь, — пробурчал Гусь, входя, — потом умолять будешь, чтоб остался.
Никитка разочарованно смотрел им вслед, он крепко подозревал, что задушевной беседы с «шерлоком холмсом» сегодня ему не видать. Но его бурная грусть тут же испарилась, стоило Артёму подбросить в воздух пачку «LM».
— Неважно живешь, лейтенант, — говорил между тем господин Гусь, водружая коньяк на журнальный столик. — Не многого ты добился в мое отсутствие.
Артём выставил два толстодонных чешских стакана и коньячную рюмку. Повздыхав, распечатал икру и огурцы, нарезал колбасу и хлеб…
— Мне тоже рюмку давай, — сказал Гусь. — Хочу быть в форме.
— Ты что? Всерьез думаешь, будто я твое пойло глотать стану? — огрызнулся Артём и налил себе пива.
Бомж медленно потянул рюмку ко рту, с вожделением вдыхая ароматы дубовой древесины, истово, словно причащаясь, выцедил коньяк до капли.
— Потому и живешь ты паршиво, лейтенант, что зажрался, — промурлыкал он, блаженно откидываясь на спинку кресла. Артём невольно отметил про себя, что накидушку придется выбросить: кто его знает, какие бациллы свили гнездо в одежде бродяги? — Ты ведь не ловчишь, не воруешь. Тебе, как честному работяге, надо жидким чайком глотку споласкивать. А ты дармовым коньяком брезгуешь.
Артём, следуя примеру собутыльника, медленно, маленькими глотками выдул стакан пива и принялся намазывать икрой полупрозрачный лепесток «бородинского».
