Смотрю на дорожный указатель: до Москвы 1408 километров. Этот путь уже пройден Красной Армией. Сейчас, когда мы вырываем у врага последние сотни километров нашей земли, с какой-то особой очевидностью постигаешь величие уже одержанных нами побед.
Из Москвы во Львов мы ехали трое суток. Двигались по маршруту Москва — Смоленск — Минск — Барановичи — Брест — Ковель — Томашув — Рава-Русская. Наша старая, видавшая виды эмочка, которую когда-то, еще в первый год войны, еще на Калининском фронте, за ее немыслимую окраску братья журналисты окрестили «пегашкой», резво пробежала эти самые 1408 километров, о которых напоминает стрелка-указатель. Пробежала через десятки больших и малых городов, сотни поселков, сел и деревень, и всюду на этом пути мы видели то уже зарубцевавшиеся, то еще рубцующиеся, а на последнем отрезке пути еще открытые, кровоточащие раны войны и оккупации. И на пути этом бросилось в глаза одно, и как мне кажется, примечательное явление: чем дальше удалялись мы от Москвы, тем менее заметны были следы боев. За разбитым и сильно пострадавшим от пожаров Брестом с его старой крепостью, превращенной в сплошную гигантскую кирпичную руину, стали появляться уцелевшие деревни и мало поврежденные войной городки. Зато у переправ через реки и ручьи, на опушках лесов, у подножья высоток, где, пытаясь остановить вал наступления, неприятель выставлял рубежи обороны, мы видели такие сгустки разбитых и сожженных машин, танков, самоходок, орудий разных калибров, что невольно вспоминались Сталинград, Курская дуга, Корсунь-Шевченковское побоище.
В Ковеле регулировщица подсадила к нам в машину попутчика, полковника-сапера. Пожилой и бывалый, он этими краями отступал на восток тяжким летом 1941 года. Минировал дороги. Взрывал мосты. Подрывал электростанции. Теперь вот, оправившись после третьего ранения, он следует в штаб Первого Украинского фронта. Держит в зубах незажженную трубочку и, не уставая, разглядывает пейзажи, которые развертывает перед нами дорога, очень приличная асфальтированная дорога с уже тщательно заделанными воронками от авиационных бомб и мин. Не вынимая изо рта трубки, сквозь зубы комментирует увиденное.
— Вот вы ехали от Смоленска, видели, сколько наших танков в траве ржавеет, особенно между Минском и Брестом? Слабенькие были танки БТ-7, не то что Т-34. Быстроходные, но слабенькие, не по этой войне, на прямом попадании пуля прошивала. А вон-вон, видите, какие орясины стоят, «тигры», "пантеры". — Сквозь опущенное стекло он указывает на несколько стальных машин, будто бы притаившихся в кустах возле переправы. — Колоссы. Броню средним калибром и при прямом попадании не взять, А ведь бьем этих «тигров», как медведей бьем, вон их сколько.
