— На это дело, товарищ генерал, потребуется ровно четыре человека. Разрешите, завтра я занаряжу сержанта Головко с тремя орлами — они вам за сугки квартирку обделают, как яичко.
Генерал вспыхнул аж весь, услышав такие слова.
— Что вы, Иван Прохорович! — говорит. — Я с вами не преднамеренно поделился, а по-человечески. Зачем же вы так? Ни в коем случае не делайте этого! Я не позволю! Вам мои принципы должны быть известны.
А он, правда, принципы на этот счет имел, и крепко зa них держался. Он даже собственного шофера строго по расписанию использовал: на службу уехать — со службы возвратиться. А чтобы, как иные, на рыбалку с ним в воскресенье отправиться или откомандировать его в распоряжение генеральши — боже упаси. Этот шофер, между прочим, пока у него служил, кандидатский минимум успел сдать и два иностранных языка изучил.
Словом, отказался генерал. Наотрез. Решил обычным путем действовать.
Обычным путем — известно как. Вышел этот легкомысленный генерал после службы на базарную площадь, глянул туда-сюда из-под руки — и видит: стоят в сторонке два вроде подходящих мужика. Комбинезоны у них краской заляпаны, в руках — кисти малярные, ведра. Стоят — забор подпирают, папиросками дымят, сквозь зубы поплевывают.
Генерал к ним, так, мол, и так — не возьметесь ли, ребята, квартиру отремонтировать? И если возьметесь, то сколько это будет стоить?
Старший из мужиков папироску затоптал, на генеральские лампасы покосился и говорит:
— У вас, поди, квартира-то в полногабаритном доме, четырехкомнатная?
— В полногабаритном, — отвечает генерал. — Четырехкомнатная. Угадали.
— В полногабаритном потолки высокие, — раздумчиво щурится мужик. — До них кистью не дотянешься. Без козел. А с козлами, значит, четыреста рублей ста-Генерал стушевался маленько.
— Я, — говорит, — вообще-то триста определил… для себя.
— Для себя — пожалуйста. Для себя, извиняюсь, можете хоть за пол-литра. А у нас по триста только малогабаритки идут.
— Ну, что ж, четыреста так четыреста, — согласился генерал. — Пошли, значит, смотреть.
Явились они на квартиру — генеральша их, по русскому обычаю, сразу за стол. Она уж заранее приготовилась мастеров встречать: новый передничек надела, клеенчатый, с изрисованными на нем «Чебурашками», бегает из кухня к столу, сияет вся. Как же! — дождалась своего часа.
Сели мужики за стол, а к генеральшиным разносолам не притрагиваются. Сидят — покашливают, вздыхают, ложками на скатерти кренделя чертят — мнутся, одним словом.
