За несколько дней до того как оставить Севастополь, фашисты согнали в здание холодильника местных жителей и подожгли его. Тех севастопольцев, которые выпрыгивали из окон, фашисты расстреливали из пулеметов и автоматов. Играл военный оркестр, озверелым оккупантам было весело от выпитого шнапса, музыки и крови невинных жертв.
И еще мне запомнился Севастополь тех весенних дней тем, что в городе было много военнопленных. В длиннополых серых шинелях, без петлиц, погон и фашистской свастики, они уже не походили на наглых завоевателей. Хмурые, поникшие, они старательно трудились на расчистке города от обломков, мне показалось, что они и между собой-то не больно разговаривали. Появились пленные и в Стрелецкой бухте, где пришвартовался наш катер.
К нам зачастил их начальник конвоя — худенький старший лейтенант с нежным пушком на верхней губе и розовыми щеками. Он оказался земляком Николая Белова. Братва встречала пехотинца с флотским радушием. И вот однажды, когда мы только что пообедали, этот старший лейтенант прибежал на катер и возбужденно выпалил:
— Мужики, там, у земснаряда, где мы работаем, ваш пес напал на пленного! Никак оттащить не можем…
Я и Николай бросились вслед за старшим лейтенантом.
Разъяренный Налет (таким мы его никогда не видели) вцепился клыками в плечо пленного. Тот же, прикрывая лицо руками, что-то кричал по-немецки.
Мы с Николаем звали Налета, тянули за ошейник, однако, ничего не помогало, пес осатанел. И тут к старшему лейтенанту подбежал один из пленных и тихо сказал:
— Комрад, комрад… Я узнал сопака… Это не сопака… Сопака — есть эсэс, — торопливо показал он на того, кого трепал Налет.
— Да-а, да-а, — подтвердил другой немец. — Эсэс!
И, когда мы с Николаем наконец-то оттащили Налета от ненавистного ему пленного, на которого показали как на эсэсовца, старший лейтенант увел его с собой.
На следующий день начальник конвоя опять пришел к нам на катер. Попив компоту и выкурив папиросу, он сказал нам, что пленный, на которого набросился Налет, оказался оберштурмфюрером.
— Успел, сволочь, переодеться в форму рядового солдата! — гневно выругался старший лейтенант и рассказал нам о военных похождениях оберштурмфюрера.
Карательный отряд специального назначения под командованием оберштурмфюрера Иоахима Гартмана конвоировал большую группу советских граждан. Через несколько дней их ожидало рабство в чужой стране.
Эсэсовцы торопились — вокруг горы, мало ли чего! Они настороженно держали свои «шмайсеры», резко покрикивали на наших пленных. И вдруг оттуда, где дорога уходила в ущелье, раздались выстрелы. Два эсэсовца тут же упали, сраженные пулями.
