Рулевой подбежал к нему с графином воды. Капитан долго, жадно пил прямо из горлышка. Остаток вылил на голову. Не вставая, поднял жестяную трубу.
— Ребята, шлюпки на воду!.. Косых и Марченко, обеспечивайте порядок на сходнях… Эй, там, на челнах, подходи к трапам по очереди! Больше шести на шлюпку не принимать… Прекратить толкотню!
Потом, адресуясь к невысокому, худощавому, смуглому человеку с горбоносым профилем беркута, сидевшему на корме небольшого катера, сказал:
— Спасибо, Иннокентий Савватеич, что услышал крики-то мои… Из последнего к тебе тянул, знал — выручишь… Эй, там, на баркасе, чертовы дети, швартуй у колеса! Пожарники! По-надевали каски, не сообразите, что надо сначала от машин огонь отбивать.
Сильная помпа на баркасе уже работала. Два парня в синих комбинезонах и в медных, со сверкающими гребнями касках, уверенно вонзали шипящие струи в окна горевших кают. От новых масс воды пламя стало багроветь, дым, превращался в курчавые облака пара, шибавшие высоко в небо.
— Эй, там, у трапов, не допускать давки! Косых, куда косишь? Береги людей!
Но этих команд можно было уже и не подавать. Челнами спокойно и очень толково руководил с катера смуглый клювоносый человек, а у трапов в помощь матросам стали: у одного — белокурый Сирмайс в щеголеватой, надетой набок мичманке, у другого — шумный инженер Пшеничный, принимавший во всем самое деятельное участие.
— Не все сразу, всем первыми быть нельзя… Давайте не будем, — приговаривал он веселым голосом, изображая милиционера, и эти юмористические нотки, улыбка, казалось однажды и навсегда приклеенная к его румяному лицу, гасили всё время вскипавшие у сходней страсти.
Снизу, прочно стоя в покачивающейся лодке, пассажиров принимала рослая девушка в резиновых сапогах, в ватнике, в старушечьем платке, который, казалось, и был надет лишь для того, чтобы оттенять круглое, белое, тронутое нежным румянцем лицо. Должно быть, впопыхах девушка не успела спрятать русую косу. Та свешивалась на грудь, мешала, и она всё стремилась отбросить её назад резким движением головы. Бархатистые брови были сведены на переносье. Действовала она необыкновенно спокойно.
Девушка уже готовилась принять от матери малыша, как вдруг толпа пассажиров будто вскипела. Расталкивая людей, прорывался к трапу дюжий парень с мальчишеской челочкой. В руках у него чемодан и баян. Прежде чем Сирмайс успел задержать его, он локтем отбросил мать с ребенком, сбежал по трапу, приготовился прыгать в лодку. Но девушка снизу не подала ему рук. Соскочив на корму, он мгновение стоял, мучительно стараясь удержать равновесие. Потом дико вскрикнул. Девушка даже отвела назад руки. Не выпуская своего имущества, парень полетел в воду. Она скрыла его с головой. Вынырнул. Снова закричал, отчаянно, безнадежно, как кричит в поле заяц, которого настигла собака. Девушка даже не оглянулась.
