— Как? Неужели это надо объяснять? — бессильно прошептал я. — Отсюда не выйдешь. Там, в лагере, еще была надежда. А теперь…
— Да, это правда, — весело подтвердил Морис, оглядывая маленькую черно-серую камеру быстрым взором. — Отсюда уйти невозможно, если…
— Если? — с неясной надеждой переспросил я.
— …если не будет чуда, — серьезно окончил Морис.
Я разочарованно отвернулся к стенке, махнул рукой.
— Разве можно шутить в нашем положении?
— Я не шучу, — ответил Морис.
— Чудеса! Кто теперь поверит в чудеса? Бывают ли они?
— Да, — уверенно сказал Потр. — Да, бывают. Только люди слепы и глухи. Все вокруг чудо. Каждый наш шаг — чудо. Вся жизнь — осуществление чуда: от рождения до ухода с земли. Даже смерть — чудо, равноценное рождению.
— Не понимаю, — равнодушно сказал я.
— Почему же? — возразил Морис. — Вы остались живы после побега — разве не чудо? Это — редчайшее явление. Обычно карабинеры убивают беглецов.
Я удивленно взглянул на него. Да, он верно говорит. Провидение хранило меня. Что стоило преследователям полоснуть по мне очередью? Но этого не случилось. Судьба помиловала меня.
— К тому же, — продолжал Морис, — в лагере вы были в цепях, а здесь без них. Итак, с одной стороны, потеря, а с другой — выигрыш! Тоже чудо!
— Просто здесь цепи ни к чему! — пробормотал я. — Отсюда и тень не уйдет.
— Человек не уйдет, а тень, именно тень, уйдет, — загадочно сказал Морис.
Что-то необычное слышалось в шутливом тоне Потра. Нельзя было понять, смеялся он или говорил серьезно. Кто этот человек? Почему в его голосе, во взгляде непоколебимая уверенность? Я, пересиливая боль, повернулся к нему, с надеждой взглянул в его лицо.
— Что вы имеете в виду… товарищ?
— Когда-нибудь узнаете, — подмигнул мне Морис. — Не все сразу. А сейчас скажу лишь одно — в любом положении не следует отчаиваться. Это недостойно человека. Надо надеяться, верить, мечтать…
— «Мечтать»! — иронически буркнул я. — Мечта не пробьет стен!
— Ошибаетесь, — возразил Морис. — Нет силы более могучей, нежели мечта!..
Металлическая дверь загрохотала. Открылось маленькое окошечко, в которое заключенным подают пищу. Усатая морда с сизым носом алкоголика рявкнула:
— Молчать! Еще раз услышу — карцер!
Окошко закрылось. Шаги в коридоре затихли.
— Какой еще карцер нужен? — прошептал я, оглядывая тесную мрачную камеру с маленьким окошечком наверху.
— По сравнению с карцером эта камера — роскошная комната! — заверил Морис. — Там мокрый цемент, всю одежду отнимают, раз в три дня пойло…
