Но судьба отвернулась от меня. Невдалеке послышался лай собак. Они идут по следу. Возле лагеря беспрерывно взлетают в небо ракеты, соревнуются с молниями, освещая каменистую долину. Передо мной возникает моя огромная качающаяся тень. Будь она проклята! О, если бы сделаться невидимым, растаять во мраке!
Преследователи уже рядом. Даже сквозь шум дождя слышно сопение разъяренных собак. Грозно закричал карабинер, пуская автоматную очередь над моей головой:
— Стой! Стой, тебе говорят!
Но я не останавливался. Мне вдруг показалось, что все это происходит во сне. Бывает так. Тебя кто-то преследует, ты стараешься уйти, уползти, спрятаться. Еще немного, еще мгновение, еще одно усилие, а потом просыпаешься с облегчением!
Да, мне показалось, что это в кошмаре я бегу по каменистому плато и за мной гонится чудище. Сейчас я проснусь… Одно усилие! Все исчезнет, а рядом будет милая Люси, наша бедная хижина и звездная ночь за окном…
— Стой, проклятый! — рявкнул хриплый голос над самым ухом, и страшный удар упал на мой затылок,
Потом будто сквозь вату донеслось:
— Хватит с него! В тюрьму Маро-Маро!
Огненными обручами сжимало виски, жгло ступени ног, горячо было в груди. Но сознание возвращалось ко мне, жизнь еще крепко держалась в изувеченном теле.
Я ощутил касание ласковых пальцев на лбу и с трудом открыл глаза. Болели веки. Надо мной тускло светила лампочка. Она висела в небольшом углублении на белом потолке.
Затем появилось чье-то лицо. Глаза незнакомца усмехались. И вообще все в нем смеялось: круглые щеки, вздернутый нос, высокий бледный лоб, покрытый мелкими морщинами.
— Кто вы? Где я?
— Добрый день! — весело ответил незнакомец. — Познакомимся. Я Морис. Морис Потр. А вы?
— Генрих… Лосс…
— Рад приветствовать товарища! — живо сказал Потр. — Рад за вас. Вы поправляетесь. Замечательный организм. Вас так обработали, что живого места не найдешь.
— Где я?
— Маро-Маро.
— Каторжная тюрьма?
— Да. А вы разве не знали?
— Знал… — прошептал я, бессильно опуская голову.
Да, все случилось так, как пророчил старый Миас. Не захотел быть в лагере, где все же был свежий воздух и работа, а теперь подыхай в мрачной камере.
— Конец! — простонал я, сжимая зубы от боли.
— «Конец»? — послышался вопрос. — Какой конец? Чей?
Я открыл глаза, удивленно взглянул в лицо Мориса. Оно смеялось — лицо нового товарища по несчастью. Что такое? Он сумасшедший?
— Так почему же конец? — переспросил Морис, подкладывая под мою голову туго свернутую куртку.
