Катастрофа - Олесь Павлович Бердник

Я еще и до сих пор не могу опомниться. То, что произошло, разрушило обычные представления, всколыхнуло сознание до самых таинственнейших его глубин. Законы времени полетели вверх ногами. В последние дни вместилось столько событий и впечатлений, что их хватило бы на десятки лет. Именно так — я не преувеличиваю!

Начал действовать непреложный закон развития — накопление незаметных изменений перерастало в революционный взрыв.

За последнюю сотню лет никто уже не опровергал возможности существования жизни на других планетах. Но эта возможность воспринималась абстрактно, без связи с действительностью. Короче — большинство не относилось к этой проблеме серьезно. Только писатели-фантасты соревновались в попытках создать образ жителей иных миров и бросались из одной крайности в другую. То они скатывались до очеловечивания низших существ, подчеркивая этим идентичность всей бесконечно-разнообразной живой природы в ее высших проявлениях, то изображали их в виде ужасных чудовищ.

Но я несколько уклоняюсь в сторону. Надо сосредоточиться и опять мысленно пережить эти фантастические происшествия.

Далекий друг! Когда ты будешь читать мою повесть, не торопись высказывать свое порицание или похвалу. Не отбрасывай и не восхищайся. Подумай, взвесь искренне и честно, попробуй найти в себе отзвук на прочитанное. Тебе мешают привычные представления? Вспомни, что эти самые «привычные» представления когда-то тоже пробивали дорогу к сознанию сквозь дебри других «привычных» представлений, сданных теперь в архив знания.

Итак, я начинаю…

В августе 197… года я готовился к первому полету на Марс. Полету, который не осуществлен до сих пор. Корабль с атомно-реактивным двигателем стоял на космодроме. Целая армия специалистов в последний раз проверяла все его узлы и механизмы. Баки наполняли водой. Это горючее было признано наилучшим и тем более удобным, что вода была обнаружена и на Марсе.

В предстартовые дни я прощался с родными местами, гостил у матери, жившей на Брянщине, в деревне, окруженной густыми лесами. Каждое утро, еще до восхода солнца, я уходил в лесную чащу, к болотам, в самые дикие места. Мне хотелось унести в пустоту пространства воспоминание именно о такой нетронутой красоте — торжественной, строгой, спокойной. В этих прогулках меня всегда сопровождала моя невеста, Марийка, тоненькая и проворная, как козочка, похожая на миниатюрную статуэтку. Выражение ее загорелого личика с курносым носиком и большими серыми глазами постоянно менялось. Марийка то заливисто смеялась, то задумывалась, устремив взгляд на что-то, видимое ей одной. Но никогда она не была печальной, не вздыхала и не грустила о том, что мы расстаемся.