Попутчик сказал, отвечая на его мысли:
— У вас на севере есть поговорка: кто ласков с тобой, с тем ты резок не будь, кто с миром пришёл, ты того не гони. Но вы ей не очень-то верите, правда?
— Ни разу не слышал, — признался Хин. — Вы бывали на севере?
— Нет, Ичи-Ду в Лете первый раз. Ему отец рассказывал.
— Он летень?
— Осен. По его сыну не скажешь.
— Всегда важнее кровь матери.
Оба замолкли, потом весен указал на окно:
— Замедляем ход. Скоро станция.
Одезри чуть слышно вздохнул:
— Разве не все весены презирают летней?
Ичи-Ду, как полагалось, улыбнулся, но ответил вполне серьёзно:
— Многие. Хотя «презрение» — не вполне то слово. Отношение сильно различается.
— Например?
Попутчик ненадолго задумался:
— Светская аристократия скорее снисходительна. А ментальщики во всём исповедуют практичный подход. Если им что-то от вас нужно, вы едва ли встретите грубое обращение. Они бывают очень обходительны. Здесь трудно говорить о чувствах.
Хин чуть заметно кивнул, вспомнив Лье-Кьи.
— Значит, верить им нельзя, — подытожил он.
— Верить? — весен бархатно рассмеялся. — В наше время если веришь хоть одному и не будешь обманут — счастливец.
— Значит, ошибаетесь?
— О да, — заблестел глазами попутчик. — Ичи-Ду позволяет людям обманывать его. Сразу поворачиваться к ним спиной — обрекать себя на одиночество ради неуязвимости. И проснуться однажды в одуряющем, бессмысленном круговороте, поняв, что хочешь только вырваться — не важно куда. Навстречу ошибкам, надеждам, боли, другим людям, лишь бы чувствовать себя живым. Тот, кто нуждается хоть в толике теплоты, никогда не уподобится магам. Нет, безусловно, он может продавать других ради своего будущего… как вы это называете?
— Идти по головам.
— Идти по головам, — задумчиво повторил весен. — Да, образное выражение… Но совесть, разлагаясь, отравит его время, — он прищурился, но не стал заглядывать вдаль, вместо этого улыбнулся собеседнику. — Так же много, как об одиночестве, люди писали лишь о любви. Две стороны медали.
— Дерево пустыни, — подобрал своё сравнение Хин.
— Сей Ичи-Ду составлял подборку. Много времени проводил в библиотеке — не из любви к искусству. Он был корыстен: надеялся подглядеть в мыслях незаурядных людей, как надлежит поступать — хотел отыскать рецепт счастья. Не удалось: мудрецы противоречили друг другу.
— И что же дальше?
Весен передёрнул плечами:
— Ичи-Ду понял, что человек сам выбирает себе напутствие.
— Какое выбрали вы?
— Именно встреча с одиночеством, в конечном счёте, делает возможной для человека глубокую и осмысленную включённость в другого.
