Дорога в небо - Виктория Валерьевна Шавина

Ему всё реже снились сны.

Через узкое окно без занавесей смотрело сизое, тихое небо в облачных разводах. Ещё дремали стража и слуги в крепости, люди в деревне; ещё сторожевой, ворочаясь в гамаке, смотрел, как время тянет пальцы к серебристой Луне.

Хин лежал, укрывшись шкурой, на жёсткой циновке один в своей детской комнате и слушал, как шепчет песком ночь. В тени у стены напротив сидел на корточках мужчина, несомненно летень, одетый в странный наряд — такого Хин прежде не видывал, и теперь удивлялся своему воображению. Всё во сне казалось настоящим: и тонкий, бледный луч Лирии, и каменная кладка, в которой правитель помнил каждую трещину, каждый скол. Даже в незнакомца легко было поверить, вот только ему неоткуда было взяться в крепости.

— Кто ты? — тихо спросил Хин у фантазии.

Человек в тени поднял голову, словно прислушиваясь — но будто к чему-то отдалённому или самому себе —, и тотчас исчез. Правитель не успел повторить вопрос, не успел даже улыбнуться странности сна. Раздался дикий визг, сердце стукнуло невпопад. Крик был настоящим. Хин вскочил на ноги, с недоумением отметив то, что так и не проснулся, наспех обернул полосу белой материи вокруг бёдер. Душераздирающий вопль скорее раздосадовал его, чем напугал — мать чудила и раньше, правда на сей раз в её голосе бился животный ужас.

Коридор остался позади, засов на двери медленно двигался в пазах, словно нарочно тянул время. Женщина умолкла — кончился воздух в лёгких. Хин сорвал чехол с лампы и встряхнул мать за плечи. Надани, бледная, растрёпанная, с безумным взглядом начала отбиваться. Правитель легко хлестнул её по щеке и оглянулся на дверь, не понимая, отчего не мелькают отсветы факелов, не слышно голосов стражи и топота ног. Крик разбудил бы даже пьяного.

Женщина унялась, но всё что-то бормотала побелевшими губами и затравленно озиралась. Хин отпустил её и хотел подойти к окну, но Надани вдруг сама вцепилась в него, пытаясь удержать. Правитель раздражённо смахнул её руки.

Стражники бестолково толпились во дворе, словно новобранцы. Хин снова запер мать в комнате и спустился вниз. Он собирался гневно потребовать объяснений, но замер сам, едва шагнул наружу. Ветер доносил крики, визг, причитания и плач — что-то случилось и в деревне. Воины, завидев уана, тотчас бросились к нему.

— Опустить мост! — не дожидаясь просьб и советов, велел Хин и рассеянно отметил, что мать успокоилась, а жена ещё продолжает кричать.