— Тогда проще предположить, что это вообще устроили Хётиё, — раздражённо огрызнулся полковник.
Вальзаар, как оказалось, вернулся в резиденцию ещё рано утром.
— Где ты бродишь? — неласково спросил он, когда Келеф проскользнул в дверь первой лаборатории — пустое помещение, по стенам и полу которого струилась вода, а в воздухе вечно пахло чаем.
Глава семьи перетирал ароматные сухие листья между ладонями, сидя на воде перед низким столиком. Голову он так и не поднял и не удостоил вошедшего взглядом. Листья занимали его несравненно больше.
«Ещё пятьдесят лет, — про себя подумал Келеф, — и, наверное, он станет похожим на Альвеомира. Как раз всего на одно поколение младше».
— Говорил с Альвеомиром? — не дождавшись ответа, снова спросил глава семьи, вызвав подозрение в мысленном шпионаже.
— Как я мог с ним говорить? — мрачно поинтересовался Келеф. — Ты же знаешь, он в Маро. Пытаешься поймать меня на лжи?
— Не выдумывай, — отмахнулся Вальзаар. — Значит, хотел поговорить. От тебя пахнет оранжереей. Не просто же так ты там лазил. Причина?
— А, — чуть смутился Сил'ан. — Охотники из Рос просили разрешения промышлять в наших угодьях Дэва.
— Их нам только не хватало.
— Я помню, Альвеомир знал каких-то охотников, а те, конечно, как-то рекомендовали других. Он мог бы вспомнить репутацию Рос.
— Да-да, — рассеянно согласился глава семьи.
— Агогика велел не спрашивать о них, — выждав, настойчиво продолжил Келеф. — Я не знал, что мы в ссоре, и в любом случае обещал ответ. Срок истекает завтра.
— Нет, мы не в ссоре, — уклончиво заметил Вальзаар. — Разреши им.
— А кто поедет присмотреть?
— Не суетись, — размеренно выговорил глава семьи. — Я и сам всё скажу. Ты поедешь.
Келеф сразу же напрягся:
— Я не хочу.
— Нечего тебе сейчас делать в Гаэл, — певуче промолвил глава семьи. — Чем дальше, тем лучше.
— Я не поеду!
Вальзаар тихо, раздражённо засмеялся, поднял голову. Аметистовые глаза потемнели, словно грозовое небо:
— Серьёзно?
Летни собрались в покоях, отведённых Чанакье. В отличие от прочих, виденных в доме Мегордэ, здесь стояла мебель: огромная кровать с чистым бельём, столик и умывальник. Раздвижные стены были открыты, и холод свободно врывался в комнату. Люди кутались во все одеяния разом, уже не пытаясь сохранить торжественный вид, но всё равно мёрзли. Чанакья, побледневший под загаром и пылью, страшно стучал зубами — его сразу же завернули в одеяло. Хин и Эрлих чувствовали себя куда лучше. Оба нахохлились, втянули головы в воротники одеяний, спрятали руки подмышками. Потомок эльфов первым вышел на балкон.
