Неделю спустя Эрик и Хисако покидают спальню, совершенно уверенные, что теперь они муж и жена и никто этого не оспорит, и принимаются красить стены и мебель в черный и красный цвет. Делают они это неумело, краска долго не сохнет и пахнет так неприятно, что Эрик с Хисако десять дней спят с открытыми окнами и не едят дома. Кстати, ни один из них не умеет готовить. Они не торопятся устанавливать в квартире телефон, не наклеивают бумажку с фамилией Берней на почтовый ящик. Мосли, конечно, знает, где живут его подопечные. Когда он подсовывает под дверь предложения о концертах, Эрик изучает их, спускается вниз и звонит из телефонной будки, чтобы дать согласие. Однажды Хисако спрашивает:
— Почему наш дуэт носит твое имя?
— Потому что оно и твое тоже.
— Ты принял решение прежде, чем попросил моей руки.
— Ты не возражала.
— Нет.
— Почему ты ничего не сказала?
— Тогда я еще была маленькой японской девочкой.
Они сидят на полу, поставив между собой овальное блюдо с табуле.[6] Когда Эрик и Хисако играют или занимаются любовью, они сливаются воедино, перестают осознавать себя отдельными личностями. Но им необходимо познавать друг друга в обыденности — крупинка на подбородке Эрика, листик петрушки, застрявший между зубами Хисако, шум спущенной в туалете воды, неприятный запах изо рта по утрам, необходимость выносить мусор… одним словом, семейная жизнь.
— Сейчас мы уже не можем сменить имя, это было бы рискованно, ведь нас только-только начали замечать.
— Знаю. Принесешь еще бутылку?
Эрик встает. Он не говорит Хисако, что она слишком много пьет, они теперь муж и жена, и каждый может прятаться за старыми как мир словами. Раньше, до свадьбы, каждая совместная репетиция вызывала у Эрика жадное желание познавать Хисако в повседневной жизни. Какая она, когда просыпается? Как расчесывает волосы? Как смотрит поверх пиалы с кофе? И вот она сидит перед ним по-турецки, чуть сгорбившись, лак на пальцах ног облупился, рука крепко сжимает стакан с жирным отпечатком ее губ. Изнанка божества.
Он открывает вино, Хисако щелкает выключателем лампы, свет не зажигается.
— Не работает, — жалобно произносит она.
— Лампа ни при чем. Нам отрубили электричество. Я забыл оплатить счет.
— Вот оно что… Давай я сама буду заниматься счетами.
— Нет. Я все беру на себя. Твое дело — рояль!
Эрик категорически не желает, чтобы его жена превращалась в домохозяйку. Он хочет, чтобы она оставалась ребенком, девочкой, избалованной, как принцесса. Растворившейся в дуэте Берней.
