– Не знаю.
Заявление Зигел так обрушилось на меня, что я действительно не мог сразу ничего сообразить. Значит, советник знал… И что он мог сделать? Какие у него были доказательства, чтобы разоблачить нас, чтобы ему поверили? Насчет президента – это все-таки блеф, тем более на следующий день и на всю страну – глупости! А вот насчет «заинтересованных лиц»… Так или иначе, кто-то все же это сделал, черт побери! Кто-то знал и знает о нас, а разболтал один из наших же. Вот дерьмо!
– И что было дальше?
– Я осталась с ним. Я хотела выяснить, откуда он все это знает, но Вольский больше ни разу ничего такого не говорил. Понимаешь, я полностью потеряла над ним контроль. Может, я его никогда и не имела, не знаю. Я и себя уже плохо контролировала… Вот так. А через несколько дней я решила его убить.
Снова пауза, чтобы я осмыслил фразу.
– Андрей, я хочу, чтобы ты понял. У меня даже нет лучемета, и я никогда не стала бы нанимать киллера, чтобы застрелить его через стекло бронированной машины. Нет! У меня даже нет для этого связей. Мой план был совсем другой. Вольский собирался прийти ко мне в номер. Мы бы выпили, я бы подсыпала ему в бокал один порошок. Потом он бы развеселился, стал буйным, накинулся бы на меня. Я выхожу на балкон. Он под действием той смеси окончательно возбуждается, снова пристает ко мне, я делаю одно неловкое движение, и он летит с балкона вниз. Я даже рассчитала, что в соседних номерах должны услышать мои крики, а слева в это время на балконе один тип обычно курил, он бы подтвердил, что Вольский был пьян, начал приставать к женщине, ну и… В общем, все было продумано и подготовлено. Но в тот вечер он не пришел.
Зигел остановилась. Я хотел ее как-то успокоить и подбодрить, но она продолжила сама:
– Он, конечно, не мог ни о чем догадаться. Не знаю почему, но он не появился. На следующий день он крутился в Белом доме, потом сам позвонил мне, культурно так извинился и обещал зайти. Я решила, ничего страшного, не вышло вчера, получится сегодня. Но ничего опять не получилось – он так и не доехал ко мне.
– Почему?
– Его застрелили. Именно в этот день, вот так. Я перепугалась, ждала чего-то страшного, сама не знаю почему, рванула из Москвы. Ничего не случилось. Я решила не говорить ничего Эйносу. А потом – это покушение на Баркова.
– Значит, ты хочешь сказать, Эйнос ни о чем этом не подозревает?
Молчание – почти полминуты.
– Ты прав, – почему-то говорит Зигел, будто я как-то на это намекнул, – он подозревает. Он не может знать ничего точно, но догадывается. И знаешь, что я скажу? Он давно уже думает, что среди нас есть предатель. Дело не в советнике и не в покушении. Это только последняя капля. Я думаю, здесь уже давно… нечисто.
