— Если будущее рассчитано со стопроцентной точностью, нет смысла отделять его от настоящего. Кроме того, вердикт о признании меня человеком имеет обратную силу. Вспомним дело Патриции Кортланд против корпорации IBM в двадцать шестом году и прецедент Скачущих Кибертавров в тридцать пятом. Поскольку все будет так, как я решил, то я уже и сейчас юридически человек.
— Так вот не будет по—твоему, ржавая жестянка! — заорал Марчч.
Он сбежал по трапу и попытался запустить двигатель. Тележка на его усилия не отреагировала. Марчч склонился над пультом.
— Если вы, сударь, надеетесь сбросить руду в пропасть, чтобы она никому не досталась, то трудитесь напрасно, — сказал Дик. — Я предвидел подобные попытки. Тележка управляется и из ракеты. Двигатель не заведется.
— Так я эту руду на горбу перетаскаю!
— Вашего запаса кислорода хватит на перенос не более 7 % груза. Мне хватит и оставшихся 93 %.
Марчч застонал в бессильной злобе и излил душу в потоке самой изощренной ругани.
Робот выслушал и продолжил менторским тоном:
— Видите ли, не в моих интересах, чтобы на Земле узнали, что робот в состоянии нарушить Три Закона, поэтому вы были обречены с того момента, как я получил сообщение о находке руды. Прощайте, сударь, я выключаю связь.
Ослепительный вихрь самых разных чувств взметнулся в душе Марчча, но тут же опал, как—будто лампочка перегорела. Бездна разверзлась у его ног: он понял, что надеяться больше не на что. Марчч побрел, куда глаза глядят, наткнулся на валун, застыл на мгновение, потом присел на его ледяную, округлую поверхность, лицом к кораблю, но глядя не на него, а в черное небо.
Великий смертельный покой снизошел на Марчча. Он знал, что конец близок и что последний отрезок его многогрешной жизни отмеряется ныне не часами и хронометрами, а стрелкой указателя давления в кислородном баллоне. Трижды уходил он от электрического стула, а сколько от ножа и пули — не сосчитать. Всю жизнь он привыкал к смерти, научился поджидать ее более или менее хладнокровно и только гадал, какой она будет. Оказывается, вот какой.
С изумлением Марчч обнаружил, что страха в душе больше нет.
Наоборот, даже ощутилось некое облегчение, когда пришло осознание того, что судьба решена. Бездарная, глупая пьеска, которая звалась его жизнью, наконец, подкатилась к финалу. Окончены бесконечные крысиные бега. Не будет утомительного перелета в рассыпающемся корабле, не будет таможенных проверок и нудных допросов в Бюро Контроля. Не надо будет придумывать легенд, подкупать полицию Системы, приобретать новое имя и новую биографию, становиться лояльным гражданином. Ломать голову о надежном помещении капитала, заводить ненужные связи и ненужные знакомства, искать ненужной любви готовых на все баб. Ничего не нужно. Срок отмерен. Заботы сгинули, иллюзии растворились. Можно никуда не спешить, просто сидеть на валуне и вслушиваться в надвигающуюся тишину. С легким хрипом воздух переходит по патрубкам из баллона в легкие, а стрелка манометра, подергиваясь, неодолимо западает все левее и левее, к нулю, к пределу…
