Она слегка поклонилась и свернула на дорожку, которая вела к трамвайной остановке.
– Потому что у нее была поранена щека, – погромче проговорила я ей вслед. – И местами на реке очень опасно. Я решила, что лучше всего пойти и сказать вам.
Сатико обернулась ко мне:
– Если вам нечем будет заняться, Эцуко, то, может быть, приглядите сегодня за моей дочерью?
Я вернусь после обеда. Не сомневаюсь, что вы с ней отлично поладите.
– Согласна, если вы так хотите. Должна заметить, что вашу дочь еще рано оставлять одну на целый день.
– Вы очень, очень добры, – повторила Сатико. И снова улыбнулась. – Да, я уверена, что из вас получится чудесная мать.
Расставшись с Сатико, я спустилась с холма и направилась к застроенному участку. Оказавшись на задах нашего дома, откуда открывался вид на пустырь, я девочки нигде не обнаружила и уже собиралась вернуться домой, когда заметила, что у речного берега что-то шевелится. Марико, должно быть, прокрадывалась по грязи, низко пригнувшись, но теперь я ясно разглядела ее фигурку. Поначалу меня подмывало пренебречь обещанием и заняться домашними делами, однако я все же двинулась в ее сторону, стараясь не угодить в канаву.
Насколько помнится, я тогда впервые заговорила с Марико. Надо думать, в то утро ее поведение мало чем отличалось от обычного: я, как-никак, была для девочки посторонней, и она имела полное право отнестись ко мне настороженно. И если я почувствовала какую-то странную обеспокоенность, то, наверное, это было вызвано тем, как Марико со мной держалась.
Вода в реке тем утром еще не убыла, и после дождей, ливших несколько недель, течение было быстрым. Береговой склон круто спускался к кромке реки; грязь у подножия склона, где стояла девочка, на вид еще не просохла. На ней было простое хлопчатобумажное платье до колен, коротко остриженные волосы делали ее похожей на мальчика. Она без улыбки взглянула на меня снизу.
– Привет! – сказала я. – Я только что разговаривала с твоей мамой. Ты, наверное, Марико-сан?
Девочка глядела на меня, по-прежнему не произнося ни слова. На щеке у нее темнело пятно грязи, которое я приняла раньше за рану.
– Тебе не надо быть в школе? – спросила я.
Она ответила не сразу:
– Я не хожу в школу.
– Но в школу все дети должны ходить. Тебе что, не нравится?
– Я не хожу в школу.
– Но разве твоя мама не отправляла тебя туда?
Марико не ответила. А отступила от меня на шаг дальше.
– Осторожней, – предупредила я. – Упадешь в воду. Там очень скользко.
