Там, где в дымке холмы | страница 40



– Знаю, это было ужасно – то, что случилось здесь, в Нагасаки, – проговорила она наконец. – Но в Токио тоже было плохо. Неделя проходила за неделей, и было все так же плохо. Под конец мы все жили в тоннелях и заброшенных зданиях – всюду были одни только развалины. Всякий, кто жил в Токио, много неприятного навидался. И Марико тоже. – Она по-прежнему разглядывала свои руки.

– Да, – сказала я. – Время, наверное, было очень трудное.

– Эта женщина. Женщина, о которой, как вы слышали, говорила Марико. Это то, что Марико видела в Токио. Она видела в Токио и другое, страшное, но всегда помнила эту женщину. – Она перевернула руки и всмотрелась в ладони поочередно, словно желая их сравнить.

– А эта женщина – она погибла при воздушном налете?

– Покончила с собой. Говорят, перерезала себе горло. Я ее совсем не знала. Видите ли, однажды утром Марико от меня убежала. Не могу вспомнить почему – наверное, чем-то была расстроена. Так или иначе, она убежала на улицу, а я кинулась ее догонять. Час был ранний, никого вокруг не было видно. Марико бежала по переулку, я за ней. В конце переулка был канал, и возле него на коленях стояла женщина, держа руки по локти в воде. Молодая женщина, очень худая. Я сразу, как только ее увидела, поняла – что-то неладно. И знаете, Эцуко, она обернулась и улыбнулась Марико. Я поняла: с ней что-то неладно, и Марико, наверное, тоже поняла, потому что она застыла на месте. Сначала я подумала, что женщина слепая – такое у нее на лице было выражение, будто глаза ее ничего не видели. И вот, она вынула руки из канала и показала нам то, что держала под водой. Это был младенец. Я схватила Марико, и мы бросились из переулка.

Я молча ждала продолжения рассказа. Сатико налила себе еще чаю из чайника.

– Как я уже сказала, женщина, по слухам, покончила с собой. Спустя несколько дней.

– Сколько лет тогда было Марико?

– Пять, почти шесть. Она много чего видела в Токио. Но всегда вспоминает эту женщину.

– Она все видела? Видела младенца?

– Да. Собственно, я долгое время думала – она не поняла того, что видела. Позже она об этом не заговаривала. Даже, кажется, не особенно тогда была расстроена. А начала об этом говорить примерно месяц спустя. Мы спали тогда в одной старой постройке. Я проснулась ночью и увидела, что Марико сидит и смотрит на дверь. Двери, правда, не было – просто дверной проем, а Марико сидит и на него смотрит. Я сильно встревожилась. Знаете, там любой мог войти в здание без всякой помехи. Я спросила Марико, в чем дело, а она сказала, что там стояла женщина и наблюдала за нами. Я спросила, что за женщина, и Марико ответила, что та самая, которую мы видели тем утром. Наблюдала за нами из дверного проема. Я встала и осмотрелась по сторонам, но нигде никого не было видно. Возможно, конечно, что какая-то женщина там и стояла. Там любой мог войти в здание без всякой помехи.