– Что ж, хорошо.
– Хорошо? Так давайте же, Эцуко, спрашивайте.
– Хорошо. Как он выглядит, ваш друг?
– Как он выглядит? – Сатико снова рассмеялась. – И это все, что вы хотите знать? Ну, он высокий, как большинство этих иностранцев, волосы у него начинают слегка редеть. Он не стар, как вы понимаете. Иностранцы скорее лысеют – вы это знали, Эцуко? А теперь спросите меня о нем еще что-нибудь. Наверняка есть и другое, что вы хотели бы узнать.
– Э-э, честно говоря…
– Давайте, Эцуко, спрашивайте. Я хочу, чтобы вы меня спросили.
– Но, по правде, я ничего не хочу…
– Нет, что-то наверняка есть, почему вы не хотите спросить? Спросите меня о нем, Эцуко, спросите.
– Собственно говоря, есть один вопрос, который я хотела бы задать.
Сатико, как мне показалось, вдруг напряглась. Руки она держала сложенными перед собой, а теперь опустила на колени.
– Интересно, – сказала я, – говорит ли он хоть немного по-японски.
Ответила Сатико не сразу. Помолчала, потом улыбнулась, и ее скованность как будто исчезла. Она поднесла чашку к губам и сделала несколько глотков. А когда заговорила, голос ее звучал чуть ли не мечтательно.
– У иностранцев с нашим языком большие трудности. – Сатико улыбнулась сама себе. – Японский Фрэнка ужасен, поэтому мы беседуем по-английски. А вы знаете английский, Эцуко? Совсем нет? Мой отец, знаете ли, хорошо говорил по-английски. У него были связи в Европе, и он всегда поощрял меня, чтобы я изучала этот язык. Но потом, выйдя замуж, я, конечно, его забросила. Муж запретил. Выкинул все мои английские книжки. Но язык я не забыла. И восстановила его, познакомившись в Токио с иностранцами.
Мы немного помолчали, потом Сатико устало вздохнула:
– Думаю, мне пора домой.
Она подобрала сверток и, не глядя, сунула его в сумочку.
– Хотите еще чаю? – спросила я.
Сатико пожала плечами:
– Разве что чуточку.
Я снова наполнила чашки. Глядя на меня, Сатико проговорила:
– Если это вам неудобно – я имею в виду вечер, – то и не стоит. Марико теперь вполне способна оставаться одна.
– Нисколько не затруднит. Я уверена, муж возражать не будет.
– Вы очень добры, Эцуко, – вяло отозвалась Сатико. Потом добавила: – Наверное, я должна вас предупредить. У моей дочери в эти дни очень капризное настроение.
– Ничего страшного, – улыбнулась я. – Мне нужно привыкать к детям, у которых может быть любое настроение.
Сатико продолжала медленно пить чай. Похоже, возвращаться домой она не спешила. Отставив чашку, она принялась изучать тыльную сторону ладоней.
