Я поклонилась и незаметно скользнула на кухню. Заварила чай и положила на тарелку печенье, которое испекла днем. Из гостиной доносился смех, я различала и голос мужа. Один из гостей снова громко назвал его Фараоном. Вернувшись, я застала компанию в отличном настроении. Толстячок рассказывал анекдот – что-то о столкновении члена совета министров с генералом Макартуром. Я поставила поближе к ним тарелку с печеньем, разлила чай и села рядом с Огатой-сан. Друзья Дзиро отпустили еще несколько шуток о политиках, а потом бледнолицый притворился обиженным из-за того, что его спутник пренебрежительно отозвался о каком-то человеке, которым он восхищался. Он сидел с каменным лицом, а остальные его подначивали.
– Кстати, Ханада, – обратился к нему мой муж. – На днях услышал в офисе интересную историю. Говорят, будто во время прошлых выборов ты грозился прибить жену клюшкой для гольфа, если она не проголосует так, как тебе хочется.
– Откуда ты набрался этой чуши?
– Из достоверных источников.
– Это точно, – подхватил толстячок. – И твоя жена собиралась звонить в полицию и сообщить о запугивании на политической почве.
– Какая чушь. Кроме того, клюшек для гольфа у меня нет. Я их в прошлом году продал.
– Но «семерка»-то у тебя сохранилась, – заметил толстячок. – На прошлой неделе у тебя дома я ее видел. Не ее ли ты использовал?
– Что на это скажешь, Ханада? Так оно и было? – спросил Дзиро.
– Насчет клюшек для гольфа – это бред.
– Но ведь ты все же не сумел заставить супругу сделать по-твоему.
Бледнолицый пожал плечами:
– Это ее личное право – голосовать как ей вздумается.
– Тогда почему ты ей угрожал? – поинтересовался его приятель.
– Я пытался заставить ее всего лишь вникнуть в суть. Моя жена голосует за Йосиду только потому, что он похож на ее дядюшку. Типично для женщин. В политике они ничего не смыслят. И думают, будто могут выбирать государственных лидеров точно так же, как выбирают себе платья.
– И поэтому ты вразумил ее «семеркой», – заключил Дзиро.
– Это правда? – спросил Огата-сан.
С той минуты, как я внесла чай, он не проронил ни слова. Общий смех прекратился, а бледнолицый удивленно уставился на Огату-сан.
– Разумеется, нет. – Он вдруг перешел на официальный тон и слегка поклонился. – На самом деле я ее и пальцем не тронул.
– Нет-нет, – запротестовал Огата-сан. – Я хотел узнать – вы с женой голосовали за разные партии?
– Именно. – Ханада пожал плечами с неловким смешком. – А что я мог поделать?
